Сибирская эпопея

Где же их искать? Сибирь в полтора раза больше Соединенных Штатов вместе с Аляской. По правде говоря, уже в рассказах первых путешественников и промышленников-пионеров прошлых веков можно найти многообещающие указания. Так, в 1660-х годах хорватского иезуита и богослова Юрия Крижанича сослали на 15 лет в Западную Сибирь – о причинах ссылки хроника умалчивает. Зато она сообщает, что, вернувшись в 1676 году физически и морально истощенным, умоляя, чтобы его отпустили в Рим, Крижанич оставил подробное описание Сибири, написанное по-русски, но латинским шрифтом. Он упоминает там илистую и сернистую горючую землю.¹⁰ Просвещенный иезуит предполагает, что это тот же вид горючего вещества, что добывают в Шотландии и Курляндии. Всего через несколько лет после Крижанича московский иконописец, находящийся на государевой службе в Иркутске, сообщает об обнаружении неподалеку от байкальской столицы горячего источника, который не покрывается снегом зимой и от которого прямо исходит запах нафты. Этот художник по фамилии Кислянский обещает поехать туда посмотреть, но через несколько месяцев пишет, что так и не добрался до тех мест, сомневаясь, что там можно добыть много нафты.¹¹ Позже один шведский офицер, попавший в плен к Петру Великому в Полтавской битве в 1709 году, сообщает из ссылки о находке битума: по его свидетельству, на Иртыше, между солеными озерами и Семью Палатами (нынешним Семипалатинском), есть выходы битуминозного материала темно-коричневого цвета, который горит, если к нему поднести огонь.¹² И, наконец, Гмелин и Стеллер, которым было поручено исследование нового сибирского пространства, по возвращении из Второй Камчатской экспедиции Беринга докладывали о многократном обнаружении каменного масла, называемого ими также и «горным маслом». Как указывает Гмелин, каменное масло описано им многократно во многих горных районах Сибири, а также на реке Мана.

Итак, следы битума, нафты или каменного масла, бесспорно, обнаруживаются повсюду. Но эти свидетельства так разрозненны и, как правило, так глубоко скрыты в архивах, что они ничем не могут помочь геологам XX века, от которых требуются великие открытия в кратчайшие сроки.

* * *

Первый полноценный прорыв в Сибири был инициирован типичным представителем сталинской элиты, имя которого неразрывно связано с историей нефтяной промышленности. Роль Ивана Михайловича Губкина в развитии нефтедобычи сопоставима с ролью Отто Шмидта в советском исследовании Арктики. Вплоть до своей смерти в 1939 году при неизвестных обстоятельствах[170] он оставался столпом новой бурно развивающейся отрасли энергетики. Хотя Губкин родился в бедной семье волжских бурлаков и рыбаков, он достиг таких успехов в изучении горного дела, что даже смог съездить в США. Из Нового Света ученый вернулся в 1918 году убежденным в насущной необходимости разведки нефтяных месторождений на родине. Ленин выслушал его и познакомил с молодым Сталиным, отвечавшим в партии за политику в нефтяной отрасли. Оказалось, что они мыслят одинаково, и с этого момента в карьере молодого геолога произошел головокружительный взлет. Благодаря Сталину он быстро оказался в числе членов Госплана, был избран в Академию наук и возглавил Московский нефтяной институт. Награды и звания сыпались на него как из рога изобилия: Ленинская премия, орден Ленина, орден Красного Знамени, назначение вице-президентом АН СССР, избрание депутатом Верховного Совета. Худощавое лицо с ямочкой на подбородке, неизменные круглые очки, густые вьющиеся волосы, спадающие на лоб – Иван Губкин, как и полярник Отто Шмидт, одновременно был ученым и политическим волюнтаристом. Главный геолог страны играл заметную роль на политической сцене и пользовался этим, неустанно отстаивая свои убеждения: Губкин утверждал, что для решения колоссальной задачи, которую перед ним поставила история, требуется «армия геологов», выступал за решительное внедрение новых технологий, основывал новые высшие учебные заведения, отстаивал идею особого статуса геологии, от которой, с его точки зрения, зависел успех советской власти. Как и Шмидт в своей области, Губкин безоговорочно поддерживал самые дерзкие начинания в геологоразведке и в то же время без малейших сомнений разрушал карьеры людей, не разделявших его пыла и взглядов.