Сибирская кровь

А в Красноярский острог в 1700 году прислали из Москвы новых воевод, и это были Петр Саввич и его сын Федор Петрович Мусины-Пушкины, которые провоеводствовали в Красноярске много лет и добились обвинения «во многих неправдах» прежних воевод. Мол, среди красноярских служилых людей виновных не обнаружено, «опричь ссыльных воров и которые, запершись в малом городе, были с воеводами, ничьей измены и никакого бунта кроме того, что они, красноярцы, без великого государя указу, Алексею и Мирону Башковским от воеводства отказали… не явилось».

Но в целом расследование дела о «Красноярской шатости» тянулось аж до 1708 года. По одним источникам, часть служилых людей Красноярского острога пытали, в том числе в московском Тайном приказе, и выслали в другие остроги. По другим, сослали в Иркутск на семь лет лишь уличенных в злодеяниях бывших воевод Алексея, Мирона Башковских и Семена Дурново.

Был ли как-то вовлечен в события «Красноярской шатости» мой восьмижды прадед Пров Злобин, не приходился ли он одним из сыновей красноярского атамана Михаила Дементьевича Злобина, остается пока загадкой.

Зубовы. Стрелецкая история

Согласно сказкам третьей ревизии, Анна, дочь казака Илимского города Ивана Зубова, была рождена в 1680 году и вышла замуж за илимского подьяка Степана Трофимовича Падерина. Анна Ивановна по двум линиям – через свою дочь Анастасию, а затем и сына Андрея – стала моей семижды прабабушкой.

В изученных именных, окладных, доходных и расходных книгах Илимска второй половины XVII века – первого десятилетия XVIII века мне попадалось упоминание только одного Ивана Зубова. Он – подьячий, сын другого подьячего Бориса Григорьевича Зубова. У того Бориса имелось еще два сына – Андрей и Семен, числившиеся в Илимском остроге в 1700 году соответственно казачьим пятидесятником и сыном боярским. А отцом Бориса Григорьевича был, по всей вероятности, служилый человек Гришка Зубов, которого илимский воевода Богдан Оладьин еще до 1653 года направлял вместе с другими людьми на заставу к Чечюйскому волоку²⁷³.

Вплоть до 1696 года, а может и в долгий последующий период, был «Иван Борисов сын Зубов бездетен» и считался молодым сотрудником приказной избы. Понятно, что он не являлся отцом Анны Ивановны, родившей в 1709 году собственную дочь. К тому же тот Иван Зубов – не казак, а потомственный чиновник (его отец занимал должность подьячего еще в 1665 году, подписывая челобитную о даче из патриаршего двора благословенной памяти на строительство Киренского Троицкого монастыря)²⁷⁴.

Однако выяснилось, что к концу 1670-х годов, а точнее 24 сентября 1676 года в Илимском остроге появился еще один Иван Зубов, причем казак. Только вот имя его в местные финансовые документы не попадало и не должно было попадать. Потому что не по чину, ведь Иван Дмитриевич Зубов оказался не простым казаком и даже не сыном боярским, а илимским воеводой, под властью которого был обширнейший регион Сибири, включая верхнеленский бассейн.

Иван Дмитриевич Зубов пришел на место прежнего воеводы Силы Осиповича Аничкова, успешно правившего без малого десятилетие: Аничков расширил Илимский острог на более удобном месте, вел энергичные и благотворные поиски новых земель для поселения крестьян в верховьях Лены. Сам же Зубов пробыл на воеводской должности меньше трех лет, до 21 июня 1679 года, и, вроде, ничем себя не прославил. Его сменил Иван Петрович Гагарин, прежде – царский стряпчий и стольник, впоследствии – иркутский и якутский воевода²⁷⁵, и о нем историками много чего написано (он, в частности, возвращал из ссылки безвинно осужденных по якутскому «бунту» 1690 года казаков, включая семью, полагаю, моего семижды прадеда Филиппа Щербакова, о котором сказано в разделе о Полуектовых).

Но мне-то интересен не Гагарин, а Зубов: откуда прибыл в Илимск, почему и куда так быстро убыл, от него ли произошла моя семижды прабабушка Анна Ивановна Зубова, а если от него, то кто по происхождению он сам? И о том, что я узнал, расскажу подробно.