Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Боярин, в отличие от полуполковника, был в подобных делах человеком опытным. Посольство правильным путем проследовало в зал приемов – огромное помещение, украшенное многочисленными картинами, воспевающими победы имперского оружия. Уже в приемной зале чувствовалось стремление венского двора к роскоши. Изящные столики с расставленными на них стеклянными сосудами с наливками, изящные скамеечки с резными спинками и мягкими сидения, зеркала во всю стену. На входе в парадную залу стояли высокие и статные швейцарские стрелки и слуга с булавой, обозначающей его совсем не рядовой статус. Страну и имя посла громко объявили. Двери распахнулись, и посольство двинулось в зал. В зале их встречал не император, но важный придворный в раззолоченном мундире – министр имперского двора. Посол вручил ему верительные грамоты и послание от русского государя. Пышность приема тешила самолюбие посланников, оставляла надежды на положительный исход посольства. Но пышное действо закончилось ничем: послания были переданы, были даны обещания, что с ними ознакомятся и дадут ответ. На этом прием послов закончился.

Посольству были выделены просторные покои в одном из крыльев дворца (и присмотр местных соглядатаев, не без того). Потянулись дни и недели, не заполненные ничем – пустые и бессмысленные. С послами были максимально вежливы и предупредительны; они участвовали в придворных праздниках и приемах с танцами и потешными огнями. Но ответа не было.

Бутурлин вел какие-то переговоры с советниками венского монарха, с кем-то встречался, что-то делал. Бейтон был практически полностью удален от этого процесса. Безопасность во дворце обеспечивали швейцарцы. Правда, секретность переговоров (да и разговоров) в посольстве обеспечивали Бейтон и его люди, но это было не особенно трудно. Впервые Бейтон оказался не у дел.

Он прогуливался по дворцу. Да, неплохо. Мило. Только он здесь лишний. Домой хочется. А дом-то не здесь, не в империи, а в Москве, подле Арины. И люди здесь чужие какие-то. Хотя не все. Вон, тот господин кого-то явно напоминает, что-то неуловимо московское. Погодите. Да это же…

– Отто! – воскликнул Бейтон. – Это Вы?

Незнакомец обернулся и удивленно поднял брови:

– Альфред! Друг мой!

Отто фон Менкен был одет не менее пышно, чем все окружающие. Ощущение, что он даже стал моложе, чем был в Московии. Друзья обнялись.

– Так Вы при австрийском дворе, не в Пруссии? – удивленно проговорил Бейтон, когда первые восторги улеглись.

– Я – посланник Великого курфюрста Фридриха Вильгельма при императорском дворе, – с улыбкой поклонился Отто.

– То есть, своей цели Вы достигли?

– Думаю, да. Знаете, Альфред, может быть, не стоит нам общаться посреди площади. В городе есть прекрасный кабачок, где наше общение будет много приятнее.

– Уговорили, – усмехнулся Бейтон. Дел у него действительно особых не было, потому он с радостью последовал за Отто, который, похоже, знал Вену, как свои пять пальцев.

Они прошли за стены дворцового комплекса и оказались в районе богатых и относительно чистых домов близ ратушной площади, через которую проходила знаменитая торговая улица Грабен, заполненная лавками и лавочками, питейными заведениями на любой вкус и кошелек. Фон Менкен указал на вывеску трактира с непритязательным названием «У паломника». Пройдя в двери мимо серьезного и явно крепкого охранника, друзья очутились в большом и не слишком грязном зале, где сидела «чистая публика» – дворяне, богатые торговцы. Зал освещал не только огонь камина, но и десятки свечей в высоких поставках. Столы и стулья – кроме того, что были крепки и надежны – оказались еще и удобны. Стены украшены картинками с образами Святой Земли. Публика негромко разговаривала, поджидая заказанные блюда, которые разносили торопливые служители. Сели за столик в углу. Едва они расположились, как подлетел хозяин:

– Что хотели бы отведать благородные господа? Есть замечательная индейка и чудесные колбаски. А вино (трактирщик закатил глаза), наше вино привозят с греческих островов! Лучшая мальвазия всегда только у нас.

– Хорошо, пройдоха, – усмехнулся фон Менкен, явно знакомый и с трактирщиком и с его мальвазией, – тащи свои колбаски и вино.

Бейтон чувствовал себя довольно неуютно. Отвык. Впрочем, здесь было неплохо.

– Итак, Вы – посланник курфюрста, – приступил к расспросам Бейтон. – Значит, Ваш план удался.