Сибирская сага. История семьи

Остановились около магазина. В открытую дверь было видно, что там много народу. Валя зашла туда, а нас с Лидой оставила на улице. Я с интересом наблюдала за проходившими людьми. Одежда на них была разная и очень странная. На улице жарко, а дяденьки ходили в толстых теплых пальто, похожих на халаты, а на голове — теплые белые шляпы. Мимо прошел странный зверь, огромный, с двумя горбами и слюнявым ртом. Я испугалась, прижалась к Лиде. Дяденька медленно вел зверя на длинной веревке. Зверь шел, гордо подняв голову, и ни на кого не смотрел. Дяденька заметил меня, улыбнулся и сказал:

— Хочешь подержать веревку? Верблюд тебя не тронет, он ученый.

Я спросила:

— Он, что ли, читает?

Все засмеялись. Веревку я держать отказалась — страшно. Лиде скоро стало скучно со мной, и она решила пойти к Вале в магазин, а мне наказала не отходить от магазина и ждать их. Я обещала. Девочки долго не появлялись. Мое внимание привлек мальчик, примерно такого же возраста, как и я. На голове у него была красивая бархатная шапочка, расшитая цветными нитками. Мальчик ловко делал из бумаги кораблики и пускал их в арык. Кораблики быстро исчезали за поворотом — их уносило течением. Сколько времени прошло, я не знаю. Я стояла в сторонке и наблюдала за мальчиком и корабликами. Потом из магазина вышла бабушка в широком платье и черном платке, взяла мальчика за руку и увела. Последний кораблик задержался, зацепившись ненадолго за какую-то веточку, затем отцепился и поплыл. Я пошла за ним, забыв обо всем, а когда подняла глаза, то совсем не узнала места, где оказалась. Магазина не было, голубые горы исчезли. Я стояла на незнакомой улице совсем одна, даже прохожих не видно. Я заплакала. Мне стало очень страшно.

Вскоре по улице прошла женщина. Заметив меня, она наклонилась и участливо спросила:

— Девочка, кто тебя обидел?

Я рыдала, не в силах сказать что-либо вразумительное. Стали собираться люди:

— Чья девочка? Почему одна? Откуда пришла?

Единственное, что пришло мне на память, это наказ Вали не ходить одной, так как дяденьки-киргизы увезут меня в горы, где снег, и там я замерзну.

— Значит, — сообразила женщина, — она потерялась на центральной улице, где видны горы.

Несколько взрослых повели меня назад. Оказалось, что я забрела очень далеко на окраину. Наконец мы вышли на знакомую улицу, и я увидела горы, но не узнала ни одного дома — я их не разглядывала, потому что все время смотрела только на кораблик. Дошли до знакомого магазина. Я радостно закричала:

— Я здесь была!

В магазине ни Лиды, ни Вали не оказалось. Милая женщина меня не бросила, а вместе с еще двумя спутниками пошла со мной дальше. Очень здорово, что по дороге к магазину я интересовалась всем, что меня окружало, так что оттуда моих спутников я вела уже сама. Мимо высоких тополей, мимо поляны, где играли в альчики, мимо индюков, сада с фруктами, домов с красивыми цветниками и мимо дувала.

— А вот сейчас, за углом, будет наш дом! — радостно закричала я и побежала со всех ног. Откуда только взялись силы! Спутники едва поспевали за мной.

Уже темнело, солнце клонилось к закату. Все члены семьи, кроме бабушки и ее мужа, маминого отчима, искали меня по городу, даже подключили милицию. А я пришла сама! Бабушка кинулась ко мне, а мамин отчим, поблагодарив моих провожатых, поднял указательный палец вверх и воскликнул:

— Вот это ребенок! В чужом городе сама нашлась!

Вскоре прибежал мамин брат Петя — узнать, не нашлась ли я, а увидев меня, тут же убежал назад, чтобы дать отбой поискам.

Вечером усталые взрослые собрались за столом. Обсуждали пережитое за эти два дня — начало войны и мою пропажу. В таком составе семья больше никогда не собиралась.

Через два дня папе удалось достать обратные билеты, и мы уехали.

Дорога домой показалась мне длинной, скучной и совсем неинтересной. Свою полку папа уступил женщине, которая везла старую больную мать, а сам расположился на верхней боковой. Мы ехали в общем вагоне. Чай и воду нам не носили. Поезд подолгу стоял на остановках, и папа успевал достать кипяток и купить еды для нас и для женщины со старушкой. Иногда наш поезд останавливался просто в поле. Однажды он стоял так долго, что я подумала — дальше мы не поедем, машинист не видит дороги. Вокруг стоял дым и пахло горящим сеном и хлебом. Я видела, как горела земля. Мама сказала:

— Это горят поля, а кажется, будто горит земля. Плохие люди подожгли поля, чтобы у нас не было хлеба.

Когда поезд тронулся и колеса застучали вновь, я заснула у мамы на руках. Мне снились страшные, как Баба-Яга в книжке, злые-презлые люди в черных одеждах. Их было много. Они шли по полю, держа в руках зажженные спички, и поджигали лотки с хлебом, стоявшим по всему полю, до самого горизонта. Я пыталась им помешать, отнимала спички, но их было очень много. Я звала на помощь маму и папу, их не пускали ко мне, я дралась… Вдруг я услышала голос папы:

— Маша, она заболела, она мечется, у нее горячий лоб.