Сибирская сага. История семьи

Моя двоюродная сестра Галинка была на год младше меня, однако на ней было много обязанностей по дому. С моим приездом ей стало полегче и повеселее. Теперь мы делали всю работу вдвоем, а у тети Али появились две маленькие нянечки — Шурик был младше нас, а Ниночка совсем маленькая. Но я не жаловалась. В доме было всегда шумно, скучать не было времени. Зато ночью, когда все засыпали, я тихонько плакала, укрывшись одеялом с головой. Мне было жалко маму и себя. Почему мы не вместе, почему мамы нет рядом, как у всех моих знакомых детей? Где моя мама, что с ней? Я ничего не знала.

Тетя Аля, очень нежная, ласковая, все время чем-то болела и лежала в своей спальне в постели. Приходила пожилая женщина, готовила нам еду и уходила. Всю работу по дому выполняли мы с Галинкой, как могли и как умели. Наверное, справлялись плохо, ведь мы были еще совсем маленькие. Взрослые же нам поощрительно говорили, какие мы большие и какие молодцы!

По субботам мы всей большой семьей ходили в баню — на ипподроме была общественная баня для всех жителей. Обычно ходили в нее целыми семьями или по две семьи по очереди. Мылись в так называемых «шайках» — что-то вроде деревянных тазов. Если приходили мыться сразу две или три семьи, это было необыкновенно весело, даже взрослые вместе с нами забывали о невзгодах. В бане стоял шум, визг, хохот. Дети играли, обливались водой, шлепали друг друга березовыми вениками. Это были лучшие дни нашего детства, мы снова чувствовали себя совсем маленькими и шалили без оглядки. Взрослые нас не останавливали, веселились вместе с нами.

Иногда мы собирались у кого-нибудь дома. Старшие дети рассказывали смешные, а чаще страшные истории. Почему-то дети гораздо больше любят «страшилки», чем веселые и смешные истории. Как правило, звучали рассказы про «черную, черную дверь» и «черную, черную комнату», в которой стоит «черный-пречерный гроб», а в нем «черный-пречерный мертвец». Мертвец встает и бежит за героем! Конец истории мог быть разный — как решит рассказчик.

Я молча слушала эти «страшилки», не всегда понимая их. Слово «шайка» воспринималось мною как «шайка в бане», а не как сборище бандитов. Я не могла понять, почему шайка, в которой меня мыли, бежала за кем-то, размахивая саблями и револьверами. Когда я вспоминала эти «страшилки», меня охватывал ужас, особенно перед сном. Я ежилась от мурашек, бежавших по телу, и, как ни странно, быстро засыпала.

В апреле к нам на ипподром приехала из Киргизии мамина младшая сестра Валя. Ей было шестнадцать лет. Она была совсем взрослая и очень-очень красивая. Из-за нее в дороге подрались матросы, которые ехали в одном вагоне с ней. С ее приездом наша жизнь очень изменилась. С Валей было хорошо и интересно, она взяла на себя большую часть наших с Галинкой обязанностей по дому, и у нас появилось много свободного времени.

Мы — детвора — начали готовиться к празднику 1 Мая. Валя собрала всю ребятню ипподрома, познакомилась со всеми, узнала, кто что умеет делать — петь, танцевать, читать стихи. Сама Валя играла на гитаре, умела аккомпанировать, даже знала несколько сольных вещей, и хорошо пела красивым низким голосом. Взрослые говорили, что у нее «контральто». Времени до праздника оставалось мало, мы собирались утром и вечером. Маленьких Валя ставила на табуретку, объясняя это тем, что мы должны чувствовать себя как на сцене — высоко. Мы с ней пели дуэтом романс про любовь «Милая, ты услышь меня». Я стояла на табурете, она сидела рядом на стуле с гитарой.

Первого мая мы дали концерт в конторе ипподрома. Собрались все, даже старенькие бабушки и дедушки. Мы пели, танцевали, читали стихи и басни. Даже делали гимнастическую пирамиду, которая так и не получилась — мы все попáдали под общий хохот. Потом Валя одна пела много романсов и других песен под гитару своим контральто. Взрослые благодарили ее за праздник. Все мальчишки ипподрома, от самых маленьких до больших, были влюблены в Валю, она же хохотала над «ухажерами», иногда обращаясь с ними очень жестоко.

Особенно мне было жалко Павлика. Павлик и его брат Ваня жили рядом с нами вместе с бабушкой, которую почему-то все называли Тётонька. Мальчишки были очень воспитанные и добрые, уважали и любили свою бабушку, помогали ей по хозяйству. Огород был их главной заботой и рабочим местом. Там были грядки с морковкой, луком, горохом и другими сельхозкультурами.

Наша жестокая красавица заставила Павлика доказывать свою любовь к ней.

— Если любишь, вырви грядку с луком! — такое условие поставила Валя.

Павлик молча ушел. А утром на ипподроме поднялся страшный шум. Тётонька бегала и кричала, вся в слезах, что ее ограбили цыгане, но не успели унести лук, а бросили его на берегу протоки. Бедные мальчики Павлик и Ваня собрали лук и унесли домой. Дело было к осени, и лук, к счастью, сохранился. Мне и Галинке было жалко Павлика — Валя не любила его и просто издевалась над его чувством. Эта злая шутка очень пошатнула Валин авторитет в наших глазах. Но это была тайна только для нас двоих.