Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

Но через несколько дней полковник одумался: ведь, подвергая уничтожающей критике атаманщину, он одновременно оскорблял и всех бойцов её армии, и это могло оттолкнуть их от Белого движения, породить и углубить в нём раскол, вражду, столкновения между различными слоями и даже диаспорами эмиграции. Нужно было успокоить её, показать, что переход Анненкова к Советам не означает краха белой идеи, что на Анненкове свет клином не сошёлся, что есть и другие лидеры, способные повести в бой. 27 апреля, в той же газете Колесников опубликовал другую большую статью, в которой призвал эмиграцию к сплочению:

«Все честные анненковские партизаны, если они действительно верят в то, что Анненков не изменил, должны крепко стиснуть зубы и молчать, чтобы не вызвать соблазн среди слабых и робких. И мы поймём этих партизан, ибо для них Родина выше атамана Анненкова»[343].

Эта и другие подобные публикации бесили Анненкова, и он начинает на них отвечать. В частности, на статью Колесникова «Атаман» он ответил статьёй «Гнойный спрут», фрагменты из которой я привожу ниже:

«Прочёл я статью в шанхайской белой газете «Россия», написанную бойким, но незадачливым писателем Н. Колесниковым по поводу моего перехода на сторону Советской власти и подумал: «Хоть и ловкий парень Колесников, хлёстко пишет, ругается не хуже английских консерваторов в парламенте, а нет-нет да и сядет в калошу — заврётся»».

Напомнив, что всегда говорил, что не пойдёт на Восток, а хотел даже уехать в Канаду, и это может подтвердить доктор Казаков, Анненков обрушивается на Колесникова за его отзыв на фотографию атамана. «Вы её выпросили у моего начальника штаба Денисова. Вас тогда не возмущали моя челка, моя рубаха и пояс, и я не казался вам молодцом из купеческой лавки».

«Я, например, взглянув однажды на портрет автора романа «Огонь земли», удивился: ему бы в жёлтом доме сидеть, а он ещё романы пописывает!».

Пропуская ответ атамана на упрёк Колесникова об отношении Анненкова к Колчаку и к интервентам, который уже использован мною в надлежащих местах повествования, процитирую Анненкова по поводу обвинения его в пьянстве: «Ну а насчёт моего пьянства, то вы, товарищ, совсем заврались!»

В конце статьи Анненков выражает веру, что «настанет час, когда эмиграция поймёт всю гнусность вашей работы и пойдёт по нашей дороге. Эмиграция ищет выхода из кошмара настоящего, и она найдёт его. Ещё не поздно! В добрый час!

Борис Анненков

Москва, 12 июля 1926 года».

Однако не только руководство и авторитеты белой эмиграции, но и отдельные рядовые эмигранты резко осуждали переход Анненкова в СССР.

6 мая 1926 года в газете «Россия» была опубликована статья некого Чекана Бия под названием «Козёл-провокатор» с подзаголовком «О гнусной роли, которую взял на себя атаман Анненков в СССР». В статье говорилось: «Вот такую же роль взял на себя «атаман» Анненков в СССР. Да, «атаман», тебя не только не расстреляют, но дадут великолепный оклад, осыпят золотом, может быть, позволят создать свой гарем, в который ты выберешь на всём пространстве нашей замученной и опоганенной Родины свои жертвы. Но лучше бы ты умер под забором от голода, чем замарал своё славное прошлое этой гнусной и поганой должностью».

Ответ Анненкова, помещённый в газете «Россия», ещё более резок и даже оскорбителен: