Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

Как это всегда бывает с имперскими завоеваниями, на подозрении находится такой мотив, как стремление к славе. Если верить сибирским летописям, завоевание Сибири совершалось во имя славы Божьей1631. Но если Божья слава состоит в обращении душ в истинную веру, Россия проявила себя на этом поприще весьма тускло1632. Даже официальная риторика была двусмысленной. В посмертном панегирике царя Федора Иоанновича речь идет об обязанности защищать и распространять православную веру1633. Однако в письмах к иностранным правителям царь Алексей Михайлович с радостью сообщал о своих христианских и мусульманских подданных1634. Славу можно было измерить не только в душах. Политическая элита проявляла все бóльшие наклонности к картографии, а обширные пространства, находившиеся под властью империи, тоже были источником имперской славы. Хотя Петр I активно взял на вооружение этот аспект западной идеологии, покровительствовал исследованиям и картографическим наукам, само по себе территориальное расширение, по-видимому, никогда не играло важной роли для Московского государства1635.

Если в умах русских XVII века Сибирь не ассоциировалась с изгнанием, пустыней или имперской славой, что для них означала Сибирь? На этот вопрос нелегко ответить как в силу редкостной немногословности Москвы относительно своей стратегии, так и по причине малого числа сохранившихся источников. Как отметил Майкл Ходарковский, «тщетным будет любой поиск меморандумов, излагающих внешнюю политику России ранее середины XVIII столетия – и вообще каких-либо попыток обсудить и сформулировать отношение России к людям, жившим на ее южных границах, и российскую стратегию по отношению к ним»1636. Как демонстрирует вышеупомянутый пример с православием, государство не всегда хранило молчание, но могло по-разному артикулировать свою позицию перед разными аудиториями. В той мере, в какой русские рассказывали себе истории про Сибирь, речь в них прежде всего шла о двух вещах. В очень узком смысле это была история геополитического завоевания. Покорение ханства Кучума стало знаком Божественной поддержки, что отразилось в сибирских летописях; дело в том, что ханство Кучума, подобно Казанскому ханству, было одним из преемников тех, кто некогда господствовал над Москвой. Но завоевание Казани и завоевание Сибири отличались друг от друга. Москву не назовешь невинной, но Кучум спровоцировал нападение1637. Московское государство двинулось на восток Евразии не в поисках боевой славы, и не героическая тяга к странствиям подтолкнула людей раннего Нового времени перейти Урал и бросить вызов Северному Ледовитому океану1638. Завоевание Сибири опиралось на более устойчивый мотив – а именно на стремление к богатству, которое осуществляется гораздо более эффективно при отсутствии явных военных действий.

Почему и как была покорена Сибирь – вопрос, который не переставал ставиться начиная с самых ранних сибирских летописей, и ученые на протяжении веков дискутируют, что было двигателем сибирской экспансии – государство или частная инициатива1639. Спектр мнений широк, но неприглаженная истина состоит в том, что в этом процессе активно участвовали и государство, и частная инициатива, тесно переплетенные друг с другом, находящиеся в соперничестве и одновременно с этим в симбиозе, и хорошее объяснение российской экспансии в Сибири не может забывать ни про одну из этих двух компонент. Ярким примером этой истины является история Ямыш-озера, торгового пункта на Евразийской равнине и предмета пятой главы: вначале оно стало местом оживленной независимой торговли, находившейся за пределами государственного регулирования, – то есть оно стало проявлением негативной реакции на государственное регулирование. Но в конечном счете значительную долю торговли на Ямыш-озере стала составлять именно казенная торговля. Дело в том, что на Ямыш-озере, как и в других местах Сибири, государство и частная инициатива не только противостояли друг другу: они еще и сосуществовали. Российский империализм был прагматическим, и торговая деятельность в Сибири была его неотъемлемой частью, и об этом не следует забывать, хотя те, кто ставит во главу угла государство, видят военные крепости вместо городов и сбор ясака вкупе с запретом торговать черным соболем там, где важнее всего была прибыль от таможенных пошлин с людей, торгующих своими товарами на территории Сибири или везущих их через Сибирь.