Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

В Москве уже давно понимали, что серьезные проблемы, связанные с управлением в Сибири, плохо отражаются на доходе с пушнины. Хотя методы охоты иногда регламентировались, чтобы обеспечить воспроизводство популяций пушного зверя, проблема воспринималась скорее через призму политики, чем через призму окружающей среды583. В 1636 году из Москвы написали тобольскому воеводе с жалобой, что в результате сбора ясака Москва получает пушнину посредственного качества, в то время как на московском рынке продаются великолепные соболя и чернобурые лисы584. Московские власти прекрасно знали, что купцы добираются до пушнины быстрее, чем государство, и даже государственные люди подсовывают худшие меха вместо лучших, но не знали, как это остановить. К концу XVII века все вышеназванные проблемы продолжали существовать. Инструкции, полученные новым тобольским воеводой в 1697 году, настойчиво требовали от него, чтобы он остерегался контрабанды со стороны всех, включая его собственных людей. Они даже заявляли, что частная торговля воевод и их людей привела к уменьшению доходов казны585. В этой системе, опиравшейся на еще живые традиции «кормления», сложно было провести четкую границу между законным «кормлением» и уроном царской казне. Этот же самый документ фактически признает эту проблему в разделе, посвященном оценке деятельности приказчиков (подчиненных воеводы, руководивших отдельными слободами): им можно было «учинить с крестьян доходец небольшой деньгами, хлебом и харчем», но «чем им по нужде мочно только быть сытым, а не богатеть»586. Казнокрадство и злоупотребления, согласно общему мнению ученых, усилились во время Петра I. Один наглядный пример позволяет оценить масштаб проблемы, не углубляясь в детали. В 1713 году Петр издал указ о вознаграждении любого, кто «ведает повредителей интересов государственных» и «грабителей народа». Реакция на этот указ была такой бурной, что государство, как говорит Серов, «пошло на попятную» и всего через полтора года сузило список возможных вопросов для прямого обращения к царю. Но жалобы продолжали идти нескончаемым потоком – и в 1718 году круг вопросов сузился снова587.

ТАМОЖЕННЫЙ ПЕРСОНАЛ

Во главе каждой сибирской таможни стоял таможенный голова588. У него были помощники – целовальники и часто секретарь (таможенный подьячий). В 1620‐х годах таможенные головы главных торговых городов Сибири, таких как Тобольск, были уроженцами городов Русского Севера, а представители соседних сибирских городов работали целовальниками. Тюменские посадские люди, как правило, работали целовальниками в самой Тюмени и в Тобольске589. Верхотурские целовальники обыкновенно были с Русского Севера, чаще всего из Устюга и Соликамска. В меньших по размеру городах, таких как Тюмень или Тара, целовальники обычно были местными. На таможне работали не только чужаки; местные посадские люди были важным источником кадров. По меньшей мере четырнадцать тюменских посадских людей одновременно работали на таможне. Один посадский человек в Тюмени работал ларечным целовальником в воеводской избе, один выполнял функции секретаря (подьячий), двое работали в тюменской таможне, пятеро – на государственном винокуренном заводе и двое занимались выдельным (то есть сданным государству) хлебом590. Тобольск и Тюмень обменивались людьми больше, чем любые другие два города в Западной Сибири. Два тюменских посадских человека работали на тобольской таможне и в тобольской торговой бане. Один был помощником туринского таможенного головы.

Привилегированные купцы не служили на сибирских таможнях, но часто работали в Сибирском приказе и Соболиной казне, находившихся в Москве. Их служба была непосредственно связана с торговлей; они нередко выступали в роли оценщиков. Гость Иван Климшин возглавил Сибирский приказ в начале XVIII века591. Привилегированные купцы всех рангов напрямую участвовали в казенной торговле, возглавляя государственные торговые экспедиции, хотя эта задача выпадала и непривилегированным купцам592. Некоторые утверждали, что все большая опора на обычных купцов в роли глав государственных торговых экспедиций предвещала закат привилегированных купеческих корпораций, но государство на протяжении всего XVII столетия направляло в коммерческие экспедиции как привилегированных, так и рядовых купцов593. Политические деятели Московского государства не были помешаны на единообразии и не оказывали принципиального предпочтения привилегированным купеческим корпорациям. Они были всего лишь одним из многих способов вести торговлю и получать от нее прибыль.