Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

В предыдущей главе рассматривался процесс установления в Сибири российской власти и российских городов. Рассказывалось о системе учреждений и о законах, регулировавших деятельность купцов. Настоящая глава стремится передать ощущение мира, с которым имели дело сибирские купцы. Для этого мы посетим не только рынок, где складывали свои товары не только купцы, но и многие другие люди, но и пространства, где купцы жили, – сибирские гостиные дворы, кабаки, бани и заставы. Кроме того, в главе будут приоткрыты невидимые аспекты, свойственные купеческой жизни в Сибири. Несмотря на усилия Российского государства, стремившегося направить всю торговлю через официальные таможни, эта цель так и не была достигнута. Наконец, ввиду того что конструктивное взаимодействие отнюдь не сводилось к формальным коммерческим сделкам, наше внимание обратится и на неформальные каналы влияния и услуг, укоренившиеся в коммерческом пейзаже Сибири раннего Нового времени. Опираясь на фрагментированные, но красноречивые архивные данные, настоящая глава расскажет о взаимодействии, ускользавшем от взора государства.

ТОРГОВЫЙ МИР СИБИРИ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ

Товары пересекали сибирские леса и степи взад и вперед, используя различные средства: повозку, телегу, сани, нарты, лыжи, лошадь, верблюда, лодку. Торговая активность шла на подъем и на спад в зависимости от времени года. Несмотря на все опасности, которые сулил крайний мороз, именно зима была главным сезоном сибирских перевозок. Нарты, которые тащили собачьи упряжки или люди, перевозили товары через замерзшие реки или по обледеневшей земле с гораздо меньшим трением, нежели колеса по изрытой ямами дороге. Путешественник XVI века Энтони Дженкинсон объяснял: «В зимнее время русские ездят на санях и в городе и в деревне, так как дорога крепкая и гладкая от снега; все воды и реки замерзают, и одна лошадь, запряженная в санки, может провезти человека до 400 миль в три дня; но в летнее время дороги покрыты глубокой грязью, и путешествие очень тяжело»599. В центре Москвы во время осенних дождей улицы были «очень грязны и вязки», как выразился Олеарий, поэтому их застилали круглыми бревнами600. Действительно, весной и осенью, в сезоны сравнительно умеренной погоды, грязь служила почти непреодолимой преградой для путешествий по суше. Подобное время года русские называли распутицей. Ирбитская ярмарка, одна из самых оживленных ярмарок Западной Сибири, происходила в разгар зимы – в январе.

В открытой степи путь до Китая мог занять целый год или даже больше, поэтому там действовал другой календарь. Но в XVII столетии в этой торговле было занято так много людей, что в среднем дважды в год, особенно часто осенью, из степи приходили большие караваны. Обычно они прибывали в Тобольск, где многочисленные купцы, совместно совершившие длинное путешествие, записывали свои товары отдельно друг от друга и начинали продавать и покупать. Товары этих больших караванов становились основой зимней сибирской торговли. Многие ткани оставались в Сибири, одевая местное население, а значительная часть реэкспортировалась в Центральную Россию и еще дальше. Как только наступившая зима делала возможным путешествие на санях, в Сибирь прибывали купцы из русских городов, особенно Сольвычегодска, Великого Устюга и Лальска. С собой они привозили русские и европейские товары, купленные у местных ремесленников и на осенней Архангельской ярмарке. Люди, ехавшие заниматься пушным промыслом, оставались в Сибири на два-три года, а те, кто покупал пушнину на сибирских рынках, обычно работали в рамках годового цикла. Вне зависимости от того, покидали купцы Сибирь уже весной или еще до ее наступления, им приходилось иметь дело с распутицей (даже те, кто путешествовал на лодке, вынуждены были пользоваться волоками), и смена времен года приводила к тому, что они возвращались на Архангельскую ярмарку поздним летом601. Такие рынки, как Холмогоры и Великий Устюг, стали важными промежуточными пунктами для пушнины, предназначавшейся для продажи в другие города России и за границу, потому что купцы быстро научились понимать, что, если они будут ждать, пока сезонная добыча достигнет Архангельска или Москвы, им придется заплатить куда дороже. В 1614 году Никита Строганов жаловался: «Отнюдь никаких соболей не добыти, не токмо добрых, но и худых… и у которых торговых людей было соболей с весны, и те все свезли к Колмогорам и заменяли на немецкие товары»602.

Ил. 7. Карта Тобольска в конце XVII – начале XVIII века. Гостиный двор в верхней части города неподалеку от середины карты обведен кружком. Бухарцы обычно жили в нижнем городе и в окрестностях Тобольска. Овал внизу справа указывает на торговые ряды бухарцев и жилища новообращенных. Источник: Leo Bagrow Collection. Ремезов С. У. Хорографическая книга. Л. 161. MS 72 (6). Любезно предоставлено Библиотекой Хоутон в Гарвардском университете