Сибирские перекрестки

В обед костер разводить не стали. Было не до него. Перекусили холодной тушенкой. Сидорин выдал по глотку спирта. Вроде бы появилась бодрость. Но этого хватило ненадолго. До ночевки и настоящего отдыха было еще далеко. А еще дальше было до стана, до палаток и раскладушек, теплых спальников и костра под тентом, где было достаточно еды и того же спирта, отмеряемого не по глотку, с расчетом на непредвиденный случай. Там, в стане, можно скинуть мокрую, неприятно прилипшую к телу одежду, полностью переодеться во все сухое, по-настоящему согреться и завалиться спать, не думая о том, что завтра нужно будет вставать чуть свет после ночи на жесткой сырой земле, сниматься со стоянки и топать все дальше и дальше в тайгу…

К вечеру на Валдемара и Женьку накатила апатия. Они шли, автоматически переставляя ноги, судорожно сжав скулы. Об отдыхе уже не думалось. Да и вообще ни о чем не думалось. От усталости и холода мышцы одеревенели и судорожно подергивались.

Пора было вставать на ночлег. Сидорин рассчитал точно. Сегодня они прошли большую часть пути. Для этого он гнал и себя и ребят. Но на завтра оставался более тяжелый участок – крутой, затяжной подъем от места слияния ключей, который тянулся почти до самого их стана, и он приходился на конец маршрута, когда силы будут уже на исходе.

С трудом нашли сухое место, под елью, развели костер.

Ночь прошла отвратительно. Они почти не спали. От холода и сырости била дрожь. Иногда кто-нибудь из них не выдерживал, вставал, раздувал костер, подбрасывал в него отсыревшие палки, которые долго чадили сизым едким дымом, слабо согревая, но обильно выжимая слезы. Помучившись у костра, но и немного согревшись, он клевал носом у огня, потом снова заползал в холодный чехол спальника и на какое-то время забывался сном.

Утром поднялись разбитые от бессонной ночи и усталости.

Все так же надоедливо моросил дождик. Просветов в тучах не было.

Они развели костер, вскипятили чай. Сидорин выдал всем по глотку спирта. Дрожь отпустила, но слабость осталась.

Позавтракали. Долго и много пили горячий чай, от которого потеплело в груди.

Со стоянки вышли поздно. До стана было уже не так далеко. Однако это было обманчиво.

Снова пошли остановки, переходы и остановки. К подъему подошли уже вымотавшимися.

Немного отдохнули и пошли в гору. Подъем давался с большим трудом. Проходили метров десять, останавливались, отдыхали, снова метров десять вверх и снова останавливались. Постепенно остановки затягивались, а броски вверх становились короче. Едкий пот, смешиваясь со струйками дождевой воды, стекал вниз, в сапоги. Внезапно Валдемару захотелось есть. Настолько сильно, что закружилась голова, руки и ноги стали ватными, движения вялыми. Они остановились, вскрыли консервы, достали хлеб, быстро и жадно поели прямо под дождем, глотнули спирта и пошли дальше вверх, все вверх…

Наконец, крутой участок подъема закончился. Они были на вершине.

К стану подходили, когда время уже близилось к вечеру. Вышли к седловине, на поляну, и остановились.

Валдемар стащил со спины ружье, вскинул стволы вверх и ударил дуплетом. Эхо выстрела отразилось от леса позади них и улетело вперед, к стану. Глядя на него, и Сидорин с Женькой разрядили свое оружие: раздались два звонких хлопка парабеллума и глухие беззвучные выстрелы мелкашки.

Оттуда же, от стана, в ответ на их выстрелы вверх взлетала с шипением зеленая ракета.

От радости и захлестнувшего их чувства, они не удержались и на разные голоса закричали: «О-го-о-го-о! Ве-ера-а-а! Это-о мы-ы!»

– Ребя-ата-аа! – услышали они в ответ, увидели бегущую под дождем навстречу им с непокрытой головой Веру, и бросились к ней.

С разбегу она налетела на Сидорина. Тот подхватил ее, засмеялся, крутанул вокруг себя и поставил перед Женькой. Вера чмокнула в щеку апатичного Женьку, оставив его, подскочила к Валдемару.

– Здравствуй, Валдемар! – сказала она с сияющими глазами, и от ее голоса, вида ее, у Валдемара в горле застрял комок, и он не мог ничего произнести. Он стоял, смотрел на нее и боялся чего-то, что вот-вот могло произойти…

– Он совсем осип! – хохотнул Женька. – Разучился говорить! С медведями жить – по-медвежьи говорить!

– Тебе это не грозит! – весело рассмеялся Сидорин. – Не так ли, Валдемар? – помог он ему выйти из затруднительного положения.

Валдемар молча кивнул головой, не отводя взгляда от Веры.

– Ну, ребята, пошли! Что это мы встали под дождем! – заторопил всех Сидорин.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Женька. – Иван Павлович, так мы же вторые сутки под дождем! Нам уже давно терять нечего!

– Нам-то, да! А вот Веруньчик промокнет! Пошли, пошли быстрее под навес!

Сидорин подхватил под руку Веру и потянул к стану. Валдемар и Женька двинулись за ними.

Под огромным брезентовым тентом было сухо и тепло – горел небольшим устойчивым ярким пламенем костер. Рядом с ним лежала кучка сухих валежин. Над огнем висела почти вся их кухонная утварь с горячей водой. Рядом с костром, приткнувшись к нему боком, стояло ведро – тоже с горячей водой.