Сибирские перекрестки

К вечеру этого дня сильно похолодало. Проснувшись на следующее утро, они увидели вокруг стана сплошную белизну инея, сливающуюся с белизной тумана.

В этот день из стана никто никуда не уходил. День прошел незаметно.

Так прошло еще два дня.

На четвертую ночь начался сильный ветер, зашумела, застонала тайга, жалобно заскрипели деревья.

Где-то неподалеку от стана с шумом и треском упало дерево.

От этого звука первым проснулся Сидорин, привыкший за свою многолетнюю экспедиционную жизнь спать и слушать все, что творится вокруг. По-другому спать в маршрутах он не мог, не мог оставить, как он говорил, без надзора стан.

Спросонок он обрадовался – разгулявшийся ветер сулил перемену погоды.

Однако тут же в его сознание ворвалась тревожная мысль – ветер был не на шутку сильным. В подтверждение этого рядом упало еще одно дерево.

Он забеспокоился, понял опасность, закричал: «Подъем!» и выскочил из спальника, чтобы немедленно перевести людей под защиту кузова машины.

Но его команда запоздала. Заскрипев, медленно повалилась огромная сосна, к которой был привязан брезентовый тент. Веревки лопнули, и весь их отряд накрыло тяжелым брезентом. Падая, сосна зацепила вздыбившимся корневищем вьючники с посудой и продуктами. К шуму и треску ломающихся в тайге деревьев добавился мелодичный звон разлетающейся во все стороны посуды.

– Все в машину! – истошно завопил Сидорин, путаясь под брезентом, стараясь выбраться из-под него, чтобы помочь ребятам.

И тут, в шуме и грохоте, стоявшем вокруг них, его тренированный слух уловил совсем близко треск рвущихся корневищ, нарастающий шум кроны падающего прямо на них дерева, и в сознании молнией мелькнула мысль: «Это не пронесет!..»

Сейчас, в эту минуту опасности, он был похож на тех фронтовиков, которые по звуку летящего снаряда безошибочно угадывали, куда он упадет, и еще задолго до его падения уже знали свою судьбу…

И он не ошибся. В ту же секунду верхушка сосны накрыла брезент. Сильный удар сшиб его с ног, но он тут же вскочил, поняв, что цел.

– Вера, Валдемар, Женька! – заорал он, дико озираясь и ничего не видя в темноте.

– Здесь, здесь я! – раздался сбоку голос.

– Кто это?! Женька, ты?

– Да, я!

– Где Вера? Валдемар!

– Здесь я! – послышался из темноты голос с сильным акцентом.

– Вера-а! – завопил Сидорин, не слыша голоса девушки, подсознанием начиная догадываться о чем-то страшном, кинулся в темноте к тому месту, где стояла раскладушка Веры, и натолкнулся на Валдемара. – Где она?!

– Здесь, – почему-то громким шепотом ответил тот и показал на что-то бесформенное у себя под ногами…

Там лежала макушка сосны поверх брезентового тента, а под ним проглядывался контур раскладушки.

– Фонарик – быстро! – скомандовал Сидорин и стал стягивать с раскладушки брезент.

Валдемар бросился к опрокинутым вьючникам, кое-как нашел их, запустил в один из них руку, порылся, нащупал круглое тело фонарика, выхватил его из ящика и, зажигая на ходу, кинулся к Сидорину.

В это время Сидорин и Женька стащили с раскладушки часть брезента, открыли лицо девушки, однако не решались ничего делать дальше, так как поперек раскладушки лежала макушка сосны…

Луч фонарика скользнул по брезенту и упал на лицо Веры. Глаза у нее были закрыты, бледное лицо выглядело спокойным, казалось, она спала…

Сидорин схватил руку девушки, нащупал пульс.

– Жива! – воскликнул он.

Они обрадовались…

– А ну, свети сюда! – приказал он, показав на макушку сосны, и крикнул: – Женька, нож, быстро!

Валдемар стал светить, Сидорин же двумя взмахами ножа располосовал брезент и отбросил его в сторону.

То, что они увидели, заставило их вздрогнуть и остановиться…

Толстый сучок, отломившийся от сосны, пропорол, как штыком, чехол спальника и уходил куда-то внутрь самого спальника… Вокруг этого места медленно расплывалось по спальнику темно-бурое пятно…

Сидорин сунул руку под раскладушку – и похолодел, нащупав там другой конец сучка. Он быстро выдернул руку – она была в крови… Тогда, надеясь еще на какое-то чудо, он разрезал чехол спальника и вкладыш, откинул их в сторону… Сучок, точно огромная безобразная деревянная игла, прошил насквозь спальник, девушку и раскладушку…

Всех отшатнуло от раскладушки… Женька как-то странно разинул рот, икнул и отскочил в сторону – его вырвало. Валдемар попятился назад, зацепился за что-то, грохнулся на землю и, задергавшись плечами, громко по-детски зарыдал… Сидорину же внезапно показалось, что в тайге стало тихо, удивительно тихо, хотя кругом падали и ломались деревья, но он ничего этого не слышал, а слышал только вот этот плач – плач большого сильного парня… И вдруг его внезапно прорвало, он снова вернулся к действительности.

– Ба-абы! – заорал он. – Слюнтяи!..

С ним творилось что-то странное, непонятное. Казалось, с того момента как появилась опасность, он перестал быть человеком – превратился в какой-то слаженный механизм, с точно выверенными движениями и четкими, ясными мыслями. Для него не существовало вопроса: «Что делать?»… Казалось, он видел все далеко и наперед знал будущее…