Сибирские перекрестки

– И не ищи! Здесь порыв нужен… Ну, да ладно – удачи им. И нам тоже. Выбираться пора.

Собрались они быстро. Оставив в избушке лишние продукты и приведя ее в порядок, они покинули зимовье.

Плашки и тропа начинались сразу от избушки.

Они поднялись на невысокий хребтик, затем спустились вниз и пересекли Медвежий ручей.

Дальше тропа пошла на затяжной тягунок длиной километров в пять по левому борту ручья, который, набрав от дождя силу, глухо ревел на весь лог, оправдывая свое название.

К себе в стан они вернулись усталые, но бодрые.

После полудня дождь перестал. Умытая тайга просветлела, терпко запахло хвоей и прелым мхом.

– А что, мужики, может, баньку? – предложил за обедом Герман Васильевич, весело потирая руки.

– Ту – на ручье? – спросил Денис.

– Да, натопим. Дров уйма. И банька неплохая…

После бани сидели на кухне, пили чай, заваривали и снова пили.

Был уже поздний вечер. К костру потянулись из палаток девушки. Пришел от соседей Генка.

– С легким паром! – крикнула Юлька, глядя на разомлевших мужчин.

– Спасибо!

– Спасибом сыт не будешь, – сострил Генка.

– Чья сегодня очередь? – спросила Юлька.

– Генкина! – крикнула Вика, надеясь, что про нее забудут.

– Не-е, я не готов, – сказал тот. – В другой раз…

Генка был красивым парнем, ростом выше среднего, крепкий, смуглолицый, с большим природным румянцем, который, не портя его мужественные черты лица, говорил об отменном здоровье. Однако, несмотря на хорошие природные данные, он ни в чем не блистал, так как ничем себя не утруждал, предпочитая жизнь созерцателя.

Вика была влюблена в него. Об этом в лагере знали все, в том числе и сам Генка. И это было для нее несчастьем, так как Генка не упускал случая посмеяться над ней.

– Тогда, может быть, ты что-нибудь расскажешь, – обратился Герман Васильевич к Вике.

– Я же говорила, мне нечего рассказывать! – заволновалась Вика. – Не было у меня ничего интересного!..

– Не может быть, – возразил Денис. – Вика, ты не смотри вон на того красавца! – кивнул он головой в сторону Генки, желая поддержать девушку. – Он сам не хочет напрягаться и на других действует…

– Я на красивых мальчиков не смотрю, – серьезно сказала Вика и отвернулась.

– Почему? – удивилась Юлька.

– Чтобы не расстраиваться, – тихо прошептала Вика.

Юлька секунду смотрела на нее, округлив и без того круглые глаза, затем прыснула, но, увидев обиженное лицо Вики, зажала ладошкой рот, однако, помимо ее усилий, он растянулся глупой улыбкой.

– Девушки, хватит! – прервал их Герман Васильевич, чувствуя, что назревает новый конфликт. – Попросим Дениса. У него всегда есть в запасе интересные истории.

* * *

С утра Денис долго возился с бензопилой. Та что-то барахлила: то заставляла до одури дергать шнур пускателя, насмешливо булькала глушителем, то вдруг гулко трещала, дергалась, как паралитик, и плевалась ядовито-сизым дымом. Вконец измучившись сама, она, захлебнувшись перебоями, надолго глохла.

Денис разобрал карбюратор, подчистил магнето, отрегулировал зазор и продул свечу. Собрав пилу, он подцепил к ней пускатель, уперся коленом в раму и резко дернул шнур. Пила завелась с первого рывка. Повозившись еще немного с карбюратором, он избавился и от сизого дыма: моторчик заработал, как часы. Заглушив пилу, Денис спустился на кухню.

– Готово, – плюхнулся он на лавочку рядом с Пашкой.

– Пойдем?

– Сперва чайку.

– Как она?

– Что надо!

– Ну, ты силен! Как Кулибин! Бросай архивный, в механики иди!

– Ладно, не трепись, – отмахнулся Денис. – Дело пустяковое. Ты лучше завари.

– Слона?

Пашка порылся во вьючнике, достал пачку цейлонского чая.

– Последняя! Теперь сядем на грузинский. Высший южный – никому не нужный!..

– Ничего, попросим Емельяна – привезет из Патрихи. Там, говорят, появился.

Пашка прогрел кружку, в которой обычно заваривал себе чай, тщательно щепотками отмерил дозу заварки, залил кипятком и накрыл кружку верхонкой.

– Сей момент!..

Чай был их слабостью. Все любили крепкий, заваренный по-таежному, до черноты. И у каждого был свой рецепт заварки. Порой изощрялись до смешного, пробуя изобрести что-нибудь новенькое. Генка заваривал в смоляной колоде. Ставил туда кружку с чаем и, плотно закрыв колоду, настаивал на запахах смолы, а то клал в колоду ягоду, кору деревьев, иногда совсем уж какую-то гадость, которую находил в тайге. Чаще всего, попробовав, сразу же выплескивал варево и долго плевался, скривив красивый, чувственный рот. Но иной раз получался великолепный напиток. Эти новшества Денису не нравились, он обзывал Генку «чайным авангардистом». В ответ слышал: «Ретроград и приспешник темного чайного прошлого». Однако все в полевом отряде склонялись в основном к классическим, проверенным предками способам заварки.

– Хорош! – одобрительно сказал Денис, отхлебнув глоток.

– Бачок захвати и топор, – попросил Пашка его, закидывая на плечо бензопилу. – Я пошел, догоняй…

Они обошли склон сопки, осматривая сухостоины, которые были ближе всего к лагерю. Нашли кедр, гулко звеневший от ударов топора по его могучему стволу.

Запустив пилу, Пашка умело подрезал клин и, зайдя с другой стороны кедра, зацепил зубчатку за дерево.