Сибирские перекрестки

Обычно от Тихона он уже никуда не уходил. Достаточно набравшись, он, пошатываясь, отходил в сторонку и, как подкошенный могучий кедр, с глухим стуком падал в высокую траву. По первому разу его хотели было уложить в палатку, но он недовольно бурчал и ругался, требуя оставить в покое. Со временем к этому привыкли и не удивлялись. Проснувшись на следующий день на заре, он обычно подползал к бачку с водой, долго и жадно пил, затем снова падал в траву. К полудню он поднимался, и все начиналось сначала. После нескольких таких запойных дней он недели на две трезвел, забывал на это время и Тихона и геологов, уходил в геологический поселок, где работал на штольне.

Заглянув накануне вечером к соседям, Пашка увидел на кухне Тихона и дядю Лешу. Они о чем-то оживленно спорили, уже подогретые водкой. Заинтересовавшись, Пашка подсел к ним. Ему налили, он выпил и вскоре гармонично вписался в их разговор.

– А я тебе говорю, ловил! – напирал дядя Леша на приятеля.

– На «мыша»! – таращился на него пьяными глазами Тихон.

– Вот старая колода, – повернулся дядя Леша к Пашке и кивнул головой на приятеля. – Не верит, что я на «мыша» ловил вот таких тайменей, – широко развел он руки в стороны.

– Такого и не вытянешь! Хи-хи! – пьяно хихикнул Тихон.

– И ты не веришь? – сильной рукой притянул дядя Леша к себе Пашку и дохнул на него перегаром.

– Я тайменя ни разу не видел! – засмеялся Пашка. – Там более такого!

– Вот те раз! – уставился на него дядя Леша. – Так ты, паря, зазря живешь, – сказал он и, силясь рассмотреть его, смешно наморщил низкий лоб, обнажив в оскале большие желтые зубы.

– А ты покажи! – с подначкой сказал Пашка, чтобы распалить таежника.

– И покажу. А что… Я могу…

– Покажи, покажи, тогда и я поверю!

– Ле-ха, да-вай, тоды да-вай, – просипел заплетающимся языком Тихон.

– Хорошо, пошли, – сразу же согласился дядя Леша и протянул Пашке руку…

Пашка удивился, когда на следующий день, сдержав слово, таежник действительно двинулся в путь.

– Ты иди, дядя Леша, иди, я догоню, – оказал Пашка таежнику, заметив его у кухни.

Расчет у Пашки был простой. Он полагал, что после пьянки таежник далеко не уйдет. Если же окажется, что таежник сильный ходок и он его не догонит, то они встретятся на Тагуле. Но он никак не ожидал того, что увидел, выйдя через два часа и нагнав дядю Лешу. Тот вообще никуда не ушел. Отойдя с километр от стана геологов, он почти трупом свалился на тропе. У него глохло сердце, отказываясь тянуть на перевал.

Пашка понял, что теперь таежнику перевал не одолеть. Он отдал ему фляжку с водой, забрал часть снаряжения и большой шахтерский топор.

– Я буду ждать там, пока! – сказал он таежнику.

Вскинув на спину рюкзак, он быстро пошел в гору – на перевал. Хорошо знакомая тропа, казалось, играя с ним, выбросила петлящие участки, которые по первому разу, для чужаков, растягивала и путала, сбивая с толку…

На Тагуле было пустынно и тихо. У зимовья Захара он свернул вверх по реке и ушел за шиверу, к шалашу, куда должен был подойти и дядя Леша.

Закинув в шалаш рюкзак, он первым делом развел костер и заварил чай. До ночи было еще далеко, поэтому, загодя снарядив на ночь снасть, он пошел на реку с удочкой.

День клонился к вечеру. На противоположном берегу реки высоко взметнувшиеся вверх скалы полыхнули в лучах заходящего солнца буровато-рыжим пламенем и, отразившись в глубоком омуте, быстро вылиняли…

Дядя Леша к ночи не пришел. Пашка долго сидел у шалаша и, подбрасывая в костер дрова, пил чай, не решаясь окунуться в темноту ночной тайги. С непривычки одному на глухой таежной реке было тревожно и тоскливо. Появившаяся с вечера луна к полночи стыдливо спряталась за тучи, постепенно наглухо закрывшие небо.

«Погодка что надо» – подумал он, вспомнив слова таежника, что таймень идет на «мыша» только в очень темную ночь.

В полночь он взял снасть и вышел на берег. Отмотав кусок лески, он опустил кораблик на воду. Кораблик подхватило течением, развернуло, увлекло от берега, и он, потянув за собой снасть, скрылся в темноте. Разматывая леску и отпуская все дальше и дальше кораблик, Пашка медленно двинулся вверх по течению. Уходя от берега, кораблик попал на быстрину, потянул леску и «мышей», которые одна за другой исчезли в темноте, где-то на середине реки. Отпустив на всю длину снасть длиной метров в сто, Пашка почувствовал, как река, напружинившись, сильно потянула ее на себя, будто там, в темноте, далеко от берега, кто-то ухватился за другой конец лески, пробуя ее на крепость. Зажав в руках роготульку, к которой была привязана снасть, Пашка медленно побрел вверх по реке, потащил за собой снасть… И где-то там, в темноте, на середине реки, запрыгал по волнам и задергался кораблик, пружинисто барабаня по туго натянутой леске. В ночной тишине громко загремела под ногами галька, гулко ударив по нервам. Испугавшись шума собственных шагов, Пашка не заметил, как перешел на крадущийся шаг…