Сибирский ковчег Менделеевых

Где-то через год из Омска от Кати пришло сообщение, что она ждет ребенка. Радости Марии Дмитриевны не было предела, и она тут же решила ехать вместе с кем-нибудь из дочерей в Омск, чтоб помочь дочери при родах. Но неожиданно, когда она совсем было собралась в дорогу, получила письмо от старшей дочери Ольги, что ее муж серьезно болен. Работы на фабрике остановлены, и они который месяц находятся в безвыходном положении без средств к существованию, к тому же обремененные различными кредитами.

При этом Ольга не написала в открытую, что мать была должна ее мужу некоторую сумму денег, взятых у него взаймы. Она хорошо понимала, что лишних денег в семье ее родителей просто нет, потому не просила срочно вернуть долг. Но Мария Дмитриевна поняла это без всяких подсказок и тут же обратилась к своей давней подруге – жене полковника Скерлетова, которая уже не раз выручала ее в подобных ситуациях. Та не отказала и на этот раз. И Мария Дмитриевна вместо Омска отправилась в Ялуторовск, взяв с собой в помощь дочь Лизу, которая давно просилась в гости к старшей сестре.

Но Иван Павлович тоже не захотел оставаться в Тобольске, что называется на хозяйстве, и в сопровождении Аполлинарии поехал в Омск, питая притом серьезную надежду через зятя подыскать для себя хоть какое-нибудь место в одном из казенных учреждений. Но обе поездки обернулись самой что ни на есть трагической стороной: муж Ольги, Иван Петрович Медведев, умер через несколько дней после приезда Марии Дмитриевны, а новорожденная дочь Капустиных так же скончалась сразу после крещения. Опечаленный Иван Павлович даже не стал заикаться о приискании для него места и, поплакав вместе с дочерью и зятем, вскоре вернулся обратно в нелюбимый им Тобольск, оставив Аполлинарию до конца лета опекать безутешную сестру. Так же поступила и Мария Дмитриевна, вернувшись одна.

Здесь ее ждали новые испытания: по недосмотру кого-то из церковнослужителей сгорела аремзянская церковь во имя Николая Чудотворца…

Порой трудно ответить на вопрос: с какой целью господь посылает одному человеку столько испытаний, которых хватило бы на дюжину таких же ничем особо не выделявшихся из общей массы людей. Может быть, он испытывает своего избранника, чтоб тот стал еще прочней и тверже и тем самым готовит его к более суровым временам? А может, потому, что знает, человек этот выдержит и не такую тяжкую ношу, непосильную кому-то другому. Так или иначе, но Мария Дмитриевна вряд ли ломала голову, пытаясь ответить на столь не простой вопрос и принимала очередной удар судьбы стойко и безропотно. Она встречала каждый новый день с молитвами, в которых просила одного: «Господи, спаси и сохрани чад и домочадцев моих. Пусть их судьба будет не столь трудна и горестна».

Материнское сердце ее разрывалось от осознания страданий дочерей: одной потерявшей мужа и в двадцать с небольшим лет, оставшейся бездетной вдовой, а другая лишилась первенца – малютки, названной в честь бабушки Марии.

Но, несмотря на все выпавшие на ее долю тяготы, она ни разу не усомнилась в несправедливости их, в излишней пристрастности Отца нашего к детям своим. Но и покориться скорбям, исходящим от ближних, она не могла, приняв их за проявление высшей воли. Нет, не такова была купецкая дочь Мария Дмитриевна, взвалившая на себя непосильную ношу и безропотно несшая свой крест долгие годы. Если остановить смерть ближних своих она была не в силах, то должна была хотя бы удержать дочерей от неразумного поступка и тем самым исполнить свой материнский долг.

Глава шестнадцатая

Однажды, в один из жарких летних дней она ближе к вечеру вернулась домой, после очередной поездки в Аремзяны. Уже на пороге ее насторожила небывалая тишина, чего раньше никогда не случалось: не слышно было ни детского смеха, ни зычного голоса Ивана Павловича, отчитывающего за что-то прислугу.

Она осторожно заглянула в кабинет к мужу, находившемуся возле входной двери, и увидела его сидящего за столом, обхватив голову двумя руками, словно при очередной болезни.

– Что случилось? – спросила она. – Ты не заболел?

Увидев жену, Иван Павлович порывисто вскочил и показал в сторону гостиной.

– Там, там она, – почему-то шепотом сказал он.

– Кто там? – не поняла Мария Дмитриевна. – Кто-то приехал?

– Монахиня из Туринска, Полинка с ней ехать собирается, я не знаю как ее остановить. Хорошо, что ты вернулась, а то у меня никаких слов удержать ее нет. Иди скорее, скажи ей…

– Куда она собралась ехать? Почему я о том ничего не знаю?

– А мне тогда откуда знать, что у Поли на уме, – всплеснул руками Иван Павлович, – они все с Лизкой шушукаются о чем-то, думал, ты знала…

– Неужели и Елизавета вместе с ней собралась? – не на шутку всполошилась Мария Дмитриевна. – Не бывать тому! Никуда их не пущу. Ищи им женихов, где хочешь. Хоть околоточного надзирателя. Такой быстро их уму-разуму научит.

– Куда там, так они и согласятся за надзирателя замуж выйти. У них кущи райские на уме. Земля, видать, не для них создана.