Сибирский ковчег Менделеевых

Кузнец действительно помог братьям и дал им несколько обрубков ржавых гвоздей, показав, как их воткнуть в самодельные стрелы. Первая же пущенная вверх стрела круто взмыла в небо и приземлилась, воткнувшись в крышу сарая. Достав ее оттуда, мальчики по совету отца очертили круг на двери конюшни и стали по очереди целиться в него, стараясь попасть точно в середину. Но вскоре им это занятие надоело, и Дима прицелился в разгуливающего вдоль забора, ничего не подозревающего петуха. На его счастье прицел оказался не точен и стрела, лишь оцарапав нарядный петушиный гребень, полетела мимо и упала на землю. Не ожидавший столь вероломного нападения горластый петух, не побоявшись оскандалиться перед снующими рядом несушками, громко заорал и взлетел на забор, откуда поспешил известить о случившемся всех, кто находился поблизости. На его счастье во двор вышла Мария Дмитриевна, и, увидев, как младший сын кладет на лук вторую стрелу и начинает целиться в несчастного петуха, закричала во весь голос:

– Не смей! Как ты мог? Кто тебя этому научил?

В результате лук у Димы отобрали, а вот Павлик успел свой спрятать и теперь они стреляли из него по очереди, избегая даже смотреть в сторону кур и их горластого предводителя.

Зимой они ходили на ближайшую речку, со склонов которой можно было кататься на санках, а во дворе строили снежную крепость, нарезая лопатой прямоугольные пласты из слежавшегося снега. Но играть вдвоем было скучно, и потому крепостное строительство привлекало их недолго, тем более что зимой были главные праздники, проводимые в гимназии и в городском собрании.

Стрельба из лука, закончившаяся вполне безобидно для городского куриного вожака, имела свое продолжение. Диму давно интересовал дедовский штуцер, который мать хранила в шкафу господского дома в Аремзянах. Сама она доставала его не чаще чем раз в год, чтоб протереть и смазать маслом. Дима же, застав ее как-то за этим занятием, стал выспрашивать, как и чем его заряжают. Ничего не подозревавшая Мария Дмитриевна охотно поделилась с сыном охотничьими премудростями и объяснила, что к чему.

Вскоре она уехала на один из дальних покосов, оставив детей под наблюдением верной Олимпиады. Та, занятая кухонными делами, прибывала в полной уверенности, что мальчики ушли гулять на речку, и не заметила, как Дима пробрался в дом, извлек из шкафа стоящий там штуцер и через окно подал его брату Паше. Потом он отыскал рожок с порохом, шомпол и пули, хранящиеся в промасленном мешочке, и тоже подал все это в окно. Затем уже выбрался сам и, отойдя чуть в сторону, прямо на завалинке, вдали от пригляда домашних, принялся заряжать давно не бывавший в деле штуцер.

Главное, как он понимал, было засыпать нужное количество пороха. Потому, сыпанув в дуло какое-то его количество, он остановился и вопросительно глянул на брата. Тот лишь покачал головой, давая понять, что не знает, как быть. Тогда Дима решительно насыпал еще и еще. Решив, что этого вполне достаточно, остановился. Оторвал кусок тряпицы и забил шомполом внутрь, как объясняла мать. После этого извлек из мешочка пулю, поднес ее к дульному отверстию и вновь задумался. По размеру она была явно меньше. А вот про пулю мать ничего не говорила. Просто сказала: «Забиваешь пулю…» Но как ее забивать, когда она может выкатиться обратно? Сообразив, что ее тоже нужно обернуть куском тряпицы, он так и поступил. Теперь пуля шла в ствол туго. Взяв шомпол, он вдавил ее внутрь, потом для верности нашел обломок кирпича и постучал им по рукояти шомпола. Пуля уперлась в заряд.

Дима поднял штуцер, взвел курок и стал искать, во что бы прицелиться. Увидел пасущихся внизу у речки коров и направил ствол на них.

– Ты что делаешь?! – вскричал брат. – Что нам за это будет?!

– Может и не попаду, – ответил Дима и нажал на курок, но раздался сухой щелчок, а выстрела не последовало. – В чем дело? – удивился он.

Опустил ружье на землю и стал внимательно изучать его устройство. Увидел возле основания ствола небольшой выступ, а рядом отверстие. Догадался, туда нужно сыпать порох для затравки. О чем мать тоже говорила, но он, как назло, забыл об этом. Подсыпав на полку порох, он вновь прицелился и взвел курок. Коровы все так же мирно паслись на лугу, а вот брата поблизости не оказалось. Значит, сбежал от греха подальше. Диме стало вдруг тоже страшно, и он уже не знал, стрелять или нет, но тут хлопнула дверь, ведущая в дом, и кто-то вышел, а значит мог и увидеть его и тогда все сорвется, и тогда он решительно рванул за спусковой крючок. Раздавшийся выстрел оглушил его, штуцер больно ударил в плечо, он повалился назад, упал на землю, вокруг все заволокло клубами горького дыма. Кто-то кричал, а когда он наконец открыл глаза, увидел разорвавшийся на несколько частей, словно лепестки цветка ствол штуцера, а внизу вдоль речки, задрав высоко вверх хвосты с мычанием мчалось стадо коров, ошарашенно крутящих головами.

«Не попал», – подумал он и потерял сознание.