Сибирский ковчег Менделеевых

Под несмолкающий звон привязанного на сошках поверх телеги пожарного колокола и с бочкой, наполненной водой, примчалась команда городских огнеборцев в медных касках на головах, на блестящей поверхности которых играли зловещие языки пламени, в руках они держали ломы и крючья, которыми где с матерками, а то и шуточками, накинувшись на обуглившийся остов конюшни, принялись раскатывать бревна по двору, прижимать к земле, тушить, не жалея привезенной воды, а угли топтать сапогами на двойной толстой подошве, вдавливая их как можно глубже в землю.

Первой выскочила на крыльцо, дико озираясь по сторонам, Агриппина Степановна. Лицо у нее было перекошено от страха, рот открыт, но при этом она не могла издать ни звука, будто до конца не осознавала, что происходит вокруг. За ней вышел в накинутом на плечи халате, оторванный рукав которого был на скорую руку пришит в двух или трех местах и грозился отпасть в любой момент, доставив тем самым хозяину массу неприятностей.

Яков испуганно озирался по сторонам, ища глазами кого-то, пока не увидел, что слуги ведут под руки его мать Марфу Ивановну. У нее неожиданно отказали ноги, которые и раньше ее плохо слушались, пропала речь, и стоять она не могла, потому следом принесли старое кресло, в котором она любила всегда сидеть у стола, и поставили его возле самых ворот, подальше от огня, куда усадили и саму главу семейства. Долго не могли найти Дмитрия Васильевича, который, как оказалось, закрылся в библиотеке и не желал оттуда выходить. Пришлось взламывать дверь и чуть ни силком выводить его из дома. Вспомнили о старинной иконе в серебряном окладе, и едва успели ее вынести во двор, как огонь, несмотря на все усилия дворни и пожарных, перекинулся с крыши, пробежав по чердаку внутрь дома, где тут же затрещала старинная мебель, словно оплакивая свою кончину; начала громко лопаться дорогая фарфоровая посуда, выстреливая разноцветными осколками через окна во двор. Люди, побросав ведра, отскочили подальше, прикрывая руками лица от огня и летевших на них искр.

В учительском доме, когда среди ночи послышался звон пожарного колокола, в испуге проснулась Паша, хорошо помнившая, как у них в деревне когда-то в пору ее детства разом сгорело до десятка домов. Она разбудила Марию Дмитриевну, указывая рукой на отсвет огня в одном из окон. Та почему-то сразу подумала о родительском доме, словно давно ждала этого и попыталась рассмотреть через окно, далеко ли от них где-то бушует пожар. Треск и шум от лопающихся на огне бревен долетал и до учительского дома, вселяя тревогу во всех его обитателей.

Следом проснулся и Иван Павлович, быстро оделся, кинул взгляд на детскую кроватку, где мирно спала, чуть посапывая, их трехлетняя дочь, а потом, не говоря ни слова, он легко определил, где находится очаг пожара, и решил подойти поближе к нему, чтоб определить, докатится ли огненная стихия до гимназических построек.

Не предупредив жену, он пошел по улице, опережая толпы зевак, обычно спешащих поглазеть на чужую беду. Так уж устроен человек: ему всегда не хватает собственных горестей и потерь, и он, словно желая пополнить их, трепетно взирает на соседа, лишившегося в одночасье всего нажитого и обретенного за долгие годы упорного труда. Вряд ли среди них можно найти хоть одного злопыхателя, радующегося случившемуся, но при том не скрывающего свое любопытство, когда большинство рядовых людей спешит на пожар или к месту казни преступника, словно какая-то колдовская сила гонит их туда. А может, это обычное сострадание, когда каждый из нас тянется к упавшему человеку, чтоб помочь ему подняться, стряхнуть грязь с одежды и проводить до дома. Не они ль первыми жертвуют последним в помощь погорельцам, даже не будучи близкими им людьми?

Но Менделеев почему-то с раздражением смотрел на стекающихся отовсюду зевак, будто бы лишь он один имел право быть участником происходящего, а в присутствии других видел лишь праздное любопытство бездельников.

Уже почти добравшись до Богоявленской церкви, он почувствовал, как вдруг у него кольнуло в груди, и понял, что горит дом родителей его жены, и первая мысль, пришедшая ему в голову, была о том, как она воспримет это известие, не разволнуется ли, не сляжет ли с нервным припадком, как когда-то нечто подобное случилось с ее отцом, на долгие годы, а, скорее всего, навсегда потерявшего память и представление о происходящем.

Сперва он ускорил шаг, а потом и совсем побежал, расталкивая идущих туда же одетых впопыхах, как попало людей, и вскоре влетел во двор корнильевского дома, где тут же наткнулся на сидевшую в кресле Марфу Ивановну и стоящих вокруг нее членов семьи. Возле кресла он увидел стоящую на какой-то дощечке и чуть поблескивающую серебром икону, с которой скорбно взирал на происходящее лик Богородицы. От некогда величественного здания остался лишь обугленный сруб, и пламя каким-то чудом не перекинулось на соседние дома.