Сибирский ковчег Менделеевых

– Да, чуть осталось. Вот только лошади запарились. Сейчас Коноваловский лог минуем и там уже полями поедем.

– Название-то какое: Коноваловский. Не зря, видать, дали…

Спустившись вниз к речке, они вдруг увидели лежащее посреди дороги поваленное дерево. Трофим остановил лошадей и соскочил на землю, с удивлением отметил:

– Вроде как в город ехал, то дерева этого не было. Откуда только оно взялось? Счас уберу, а то вокруг никак не объехать.

Он спрыгивает с коляски и вдруг из-под моста появляются братья Мальцевы. Один был с топором в руках, а другой с дубиной. С криками они кинулись на Трофима. Он отскочил в сторону, но ему дубиной попало по руке, и он упал. Неожиданно раздался выстрел, то Мария Дмитриевна нажала на курок штуцера и попала в плечо младшему Васятке. Тот громко закричал, выронил дубину и остановился, испуганно поглядывая по сторонам. Видя, что дело плохо, Степка убежал в лес, бросив брата. Трофим поднялся с земли, откатил в сторону бревно, освободил проезд и спросил у Марии Дмитриевны:

– Что с этим делать будем, тут оставим или с собой возьмем?

– Не бросайте меня, – умоляюще запричитал он, – медведь кровь учует и ночью обязательно до меня доберется. Не хочу от его когтей умирать!

– Чего ж ты на нас с дубиной набросился? – спросила, выйдя из коляски, Мария Дмитриевна. – А ежели бы вы нас поубивали, тогда как?

– То Сенька меня заставил, я не хотел. Он говорил, мол, пужнем – и все, чтоб вы к нам больше не ездили. Кто ж знал, что так выйдет?..

– Знаешь, куда братец твой старший убежал? – спросила его Менделеева.

– У него где-то в лесу нора выкопана, в ней наверняка затаился. Ненавижу его! Только не оставляйте меня. Если не медведь, то он прикончит, зато, что его выдал. Всю жизнь буду за вас, барыня, молиться…

– Точно люди говорят: человек страшнее зверя любого. Никто тебя бросать не собирается, заберем с собой, – ответила Менделеева, перезаряжая штуцер. – Если братец твой столь страшен, как ты говоришь, надо готовой быть. А то он не успокоится, нападет из-за куста. Зря я в тебя стрельнула, надо было в него сперва.

Вдвоем с Трофимом они перевязали раненого и посадили в коляску.

Приехав в Аремзяны, они провели его в господский дом и пригласили старосту. Едва тот вошел, как распахнулась входная дверь и в дом вбежал старший Мальцев. Он перекрестился на иконы и бросился в ноги к Марии Дмитриевне.

– Ваши сынки, господин мастер? – спросила она.

– Мои, матушка. Не доглядел. Кто же знал, что они до такого додумаются и против вас пойдут? Со старшим делайте что хотите, моих сил на него не хватает. А вот Васятку отдайте мне, я отработаю. Денег получать не стану до конца дней своих, только не трогайте его, сирого. Он парень добрый, простите, коль можете.

– Будь по-твоему. Прощаю. В полицию на него заявлять не стану. А старшего, как поймают, в солдаты отдам.

– Только сперва позвольте наказать его примерно, чтоб лишнюю дурь выбить, мои парни это делать умеют, – подал голос староста.

– Спасибо вам, барыня, – низко поклонился ей Мальцев, подхватил сына на руки, и унес его из дома.

…Сбежавший после нападения на Менделееву Степка Мальцев долго плутал по лесу, не зная, где ему лучше укрыться. Идти в свою пещерку на дне оврага он не рискнул, поскольку брат вполне мог его выдать, а уж то, что его будут искать, он ничуть не сомневался.

Степан шел по узкой тропе, надеясь найти где-нибудь охотничью избушку или хотя бы шалаш, в которых обычно укрываются от дождя ягодники в осеннюю пору. Он не захватил из дома ни трута, ни огнива, а потому не мог развести огонь, даже если ему удастся добыть какую-то дичь. К вечеру его стал мучить голод, и он решил пробираться в село и выпросить у кого-то из знакомых хотя бы краюху хлеба. При этом он не переставал злиться на самого себя, что все так неудачно сложилось; а еще он ругал раззяву-брата и сына старосты, а больше всего новую хозяйку фабрики, оказавшуюся больше всего готовой к их нападению.

«Думает, испугала меня ружжом своим. Если бы Васятку не подстрелила, всех бы порешил, а там будь что будет. Я им еще покажу, кто такой Степка Мальцев. Подпалю их усадьбу и двери подопру, чтоб никто не выбрался. Потом соберу мужиков, уйдем в лес, проживем без них как-нибудь», – шептал он пересохшими губами страшные угрозы, которые, правда, никто услышать не мог.

Ближе к ночи он подобрался к селу и спрятался на опушке возле дороги, чтоб видеть, кто и куда отправляется из села. В это время года ночи стояли светлые, и солнце, хоть и пряталось за горизонт, но ненадолго. Зато уже к вечеру начинало изрядно холодать, что Степка очень скоро ощутил и решил подобраться огородами к собственному дому и спрятаться там в сарае, где можно дождаться кого-то из родных, попросить у них принести чего-нибудь перекусить.

Он так и сделал, но, едва перемахнул через плетень, как на него кто-то навалился, сбил с ног и придавил к земле.

– Попался, вор! – раздалось злобное шипение. – Счас мы с тобой поговорим, узнаешь, как на господ нападать.

Стенька по голосу узнал своего давнего недруга, сына старосты Трофима Обрядова.