Сибирский роман

— Вы снова спорите... — еле слышно сказала она. Люпин вздрогнул, опустился на колени перед кроватью и обнял дочь. Какое-то время он не мог произнести ни слова. Молча прижимая к себе пылающее тело Марины, он хотел, чтобы её жар перешёл к нему.

— У тебя что-нибудь болит? — спросил он хрипло, удивляясь, что вообще может говорить.

— Нет... — она попыталась улыбнуться. — Я хочу пить, отец. Могла бы выпить озеро.

— Почему ты скакала без шубы? Мариночка, при таком холоде в одной рубахе...

— Иначе я бы не допрыгнула до оленя. Надо было быть лёгкой, чтобы допрыгнуть.

Он посмотрел на неё, открыл кожаную сумку и среди склянок и баночек с мазями поискал лекарство, которое дают лошадям от простуды. Но его не было. В этом случае лошадь ставили, оборачивали горячим покрывалом и ждали, умрёт она или организм справится с болезнью.

— Отец, мне холодно... — неожиданно сказала Марина. Она пылала, при этом дрожа всем телом. Люпин накрыл её одеялом, подумал о лошадях и покрывалах и подошёл к двери.

— Мне нужна горячая и холодная вода! — крикнул он за дверь. — И большие полотенца. Быстрее!

— Уже бегут! — донеслось до Люпина, и он услышал, как за дверью началась суматоха.

— Я войду! — крикнул Мушков.

— Нет! — ответил заботливый отец. — Лучше делай, что я сказал!

Как только воду вскипятили и принесли, Мушков постучал в дверь.

— Воду принесли! Александр Григорьевич, дай только взглянуть на малого...

— Прочь от двери! — Люпин отодвинул в сторону сундук, открыл дверь и занёс два кожаных ведра в комнату. В одном от воды шёл пар. Ермак принёс охапку платков и тканей, из которых татарки шили себе нижние юбки.

— Как у него дела? — тихо спросил Ермак. В отличие от обезумевшего Мушкова он вёл себя благоразумно и рассудительно.

Атаман понимал, что никто не может распоряжаться своей судьбой. Можно жить свободно, как орёл... Но однажды всё заканчивается, и этого не предугадать.

— Ничего нельзя сказать, — ответил Люпин, быстро закрывая дверь. — В этой борьбе мне никто не поможет.

Весь день и всю следующую ночь Люпин сидел у кровати Марины, заворачивал её в горячие ткани от живота до горла и в холодные — вокруг икр и ступней, чтобы сбить температуру.

Мушков и Ермак заботились о воде, а вечером Ермак казнил кучера-остяка, который вёз их навстречу татарам — патруль обнаружил его в землянке на берегу Туры.

Ермак приказал установить железные котлы для приготовления еды на большие костры и кипятить в них воду. Ночью появился Кулаков.

— Он уже умер? — спросил поп Мушкова, сидевшего на табуретке перед закрытой дверью в ожидании приказов Люпина. — Его уже можно отпевать?

— Я тебе башку оторву! — прорычал Мушков. — Иди спать, и хоть раз без бабы!

Священник поднял руку, перекрестил Мушкова и ударил кулаком по лбу.

— Учись почтению, сын мой! — сказал он, когда Мушков вскочил. — Мне нужен Александр Григорьевич.

— Он лечит Бориса.

— Он всё равно мне нужен! — Священник сжал кулаки. — Он церковный служка или нет? Он подчиняется мне или тебе? У Бориса болезнь лёгких, и лучше сразу его задушить!

То, что сделал Мушков не искупит ни тысяча молитв, ни десять тысяч лет чистилища: он ударил священника в нос, пинками выгнал из дома и гнал по снежному насту до самой церкви.

Ранним утром следующего дня Люпин, пошатываясь, вышел из комнаты. Он выглядел измотанным и ухватился за Мушкова. Его глаза покраснели и слезились от усталости и изнеможения.

— Жар спал... — пробормотал он, склонив голову к широкой груди Мушкова. — И в лёгких больше нет свиста. Пора помолиться...

— Иди к священнику один, отец, — подавленно сказал Мушков. — Он меня не послушает.

— Нет! Иди ты! Я останусь с Мариночкой. — Люпин подтолкнул Мушкова. — Возвращайся с благословением...

Со смешанными чувствами Мушков вошёл в церковь. Услышав шаги, Кулаков появился из-за иконостаса и уставился на Мушкова.

Тот опустился на колени и склонил голову.

— Мы его вылечим, святой отец! — начал он, еле ворочая языком. — Люпин сбил жар. Теперь нужна Божья помощь... Я пришёл за благословением.

— Христос Спаситель всегда с тобой, Мушков! — пробасил священник. Он подошёл ближе, встал перед стоящим на коленях Мушковым и широко расставил ноги. Мушков в ожидании смотрел на него.

Поп размахнулся и ударил. Мушков не сопротивлялся. Ему надо выдержать всё и получить благословение. Скатившись вниз на три ступеньки, он думал лишь одно: «Мариночка, я всё стерплю ради тебя! Марина, поправляйся! Я люблю тебя...»

После нескольких увесистых ударов Кулаков успокоился, дал своё благословение и даже помог Мушкову подняться, выпроводив из церкви. С подбитым глазом, распухшими губами и синяком Мушков появился в доме князя Епанчи и постучал в дверь.

— Я получил благословение, отец! — выговорил он с трудом.

— Заходи...

Пошатываясь, Мушков вошёл. Марина спала, по шею обёрнутая тряпками. «Теперь она не умрёт...» — с радостью подумал Иван.

Люпин с ужасом посмотрел на него, всё понял и решил отомстить священнику.

— Можно... можно я её поцелую? — пробормотал Мушков, опустившись на колени перед кроватью.

— Можно.

— Спасибо, отец.