Сибирский роман

Его глаза блестели. Кама или Чёрное море, Урал или Волга — спокойствие закончилось, а с ним и безделье, безмятежная жизнь, скука, которая точит казака, как червь. Можно сесть на коня и с криком, от которого стынет кровь, совершать набеги на поселения... Неизвестная, богатая земля...

— Проголосуем! — громко сказал Ермак, поняв радостный взгляд Мушкова. — Никого не станем принуждать покидать деревню. Кто хочет поехать со мной, пусть приходит вечером на ярмарочную площадь! — Он вскочил, прошёлся по комнате, воодушевлённо потирая руки, и повернулся к двери. — Пошлите вербовщиков вверх и вниз по Дону. Созывайте людей на Волге. Я беру всех, кто смел!

Это было коварное заявление. Какой казак не считает себя смелым? Кто после такого заявления рискнёт остаться в деревне и копаться в огороде?

— Братья, на Каму! — раздался позади него голос Мушкова.

— А где гарантия? — воскликнул священник, размахивая письмом.

— Какая гарантия?

— Что в нас нуждаются! Что мы будем сражаться за христианский мир!

«Что мы наполним карманы, — подумали все.— Кто это гарантирует? А поп-то не дурак! Разве это глупое письмо может служить гарантией?»

— Мы едем к Семёну Строганову. А три его посланника будут нашими проводниками. — Ермак рассмеялся, указывая на три испуганные фигуры в углу. — Если он нас обманет, мы сдерём кожу с них и с самого Семёна Строганова! Ермака Тимофеевича не зовут ради забавы!

— Да здравствует свобода! — крикнул Мушков. — Братья, по коням! Казаки идут...

В середине мая Ермак собрал армию. На его призыв прискакали казаки со всех сторон, оставив дома жён, детей и родителей. К новым приключениям в неизвестной волшебной стране!

Пятьсот сорок всадников собралось на ярмарочной площади деревни Благодарная, лошади стояли голова к голове. Они растянулись вдоль берега Дона, потому что площадь у церкви всех не вмещала. Священник Олег Васильевич Кулаков, в чёрной рясе поверх казачьих штанов, скакал по узким проходам вдоль рядов и благословлял людей и коней, окропляя их святой водой и распевая «Господи, помилуй!». Это был торжественный момент, у многих на глазах выступили слёзы, они молились с настоящим усердием. После окончания церемонии Ермак вскочил в седло и поднял руку.

— Казаки! — крикнул он. — На север!

И поскакал мимо трёх строгановских посланников и Мушкова, возглавлявшего первый отряд.

— На север! — заревело пятьсот сорок глоток.

Деревню Благодарную накрыло огромное облако пыли.

Последним из деревни выехал священник. Он закрыл церковь и прикрепил на дверь бумажку с надписью: «Закрыто по воле Бога!» Но никто в деревне не смог бы её прочитать.

Казачий переход длительностью несколько недель — это не просто обычный переезд людей и лошадей в другое место. Путь от Дона до Камы длинный, и ни один истинный казак не проедет по нему без разбоя. «Прокормиться землёй...», — называл это Ермак.

Деревни, через которые они проезжали, оставались позади опустошёнными и с опозоренными женщинами и девушками. Сопротивляться бесполезно, что-то прятать опасно, убегать тщетно. Набег пятисот сорока казаков — как природное бедствие, которое следует пережить, словно налёт саранчи. О нём можно только предупредить.

Поэтому впереди армии Ермака по большой дуге скакали гонцы, избегая встречи с казаками и предупреждая лежащие на пути деревни.

И так до деревни Новая Опочка. Она лежала в верховье Волги и управлялась деревенским старостой Александром Григорьевичем Люпиным.

Люпин был хоть и не сильным человеком, но достаточно храбрым. Когда к нему прискакали гонцы из последней разграбленной Ермаком деревни, он поднял тревогу.

Собрав мужчин и женщин, он вооружил их палками, железными прутьями, вилами — чем только можно. Кроме того, он решил организовать засаду: половину людей спрятал на берегу Волги. Они должны были напасть с тыла, когда начнётся стычка. Казаки не смогут быстро развернуть лошадей, если их зажмут с двух сторон.

Новая Опочка.

Позже, когда Иван Матвеевич Мушков вспоминал об этой деревне, он говорил, что её создал дьявол, но Бог, должно быть, накрыл покрывалом. «Нам следовало обойти её стороной, — говорил он позже. — Когда я увидел толпу крестьян, то понял — ничего хорошего не жди».

Так и случилось. Ехавшие впереди Ермак и Мушков посмотрели на стоящих на пути людей скорее с издёвкой, чем с беспокойством.

— Сейчас они получат! — весело сказал Мушков, придерживая лошадь.

Казаки остановились и расхохотались. Рёв полутысячи глоток пролетел над тихой землёй и смелыми крестьянами.

— Только не обосритесь! — процедил сквозь зубы Люпин. — Сейчас вы смеётесь, но через несколько минут застонете...

— Этих глупцов можно пощадить, — сказал Мушков, вытирая выступившие от смеха слезы. — Как думаешь, Ермак?

— Ни за что! — Ермак вздёрнул подбородок. Затем вынул саблю и поднял её.

— Сейчас начнётся! — глухим голосом сказал Люпин крестьянам. — Братья, будем защищаться!