Сиддхартха

On this day, he reached the large city before the evening, and was happy, for he felt the need to be among people. For a long time, he had lived in the forests, and the straw hut of the ferryman, in which he had slept that night, had been the first roof for a long time he has had over his head.	В тот же день, еще до наступления вечера, он добрался до большого города, чему был очень рад, так как теперь его тянуло в общество людей, уже много времени прожил он в лесах, и крытая соломой хижина перевозчика была первым за все это долгое время кровом, под которым он проводил ночь.
Before the city, in a beautifully fenced grove, the traveller came across a small group of servants, both male and female, carrying baskets.	Перед самым городом, у обнесенной красивой оградой рощи, путнику попалось навстречу маленькое шествие из нагруженных корзинами слуг и прислужниц.
In their midst, carried by four servants in an ornamental sedan-chair, sat a woman, the mistress, on red pillows under a colourful canopy.	Среди них в разукрашенных носилках, несомых четырьмя слугами, сидела на красных подушках под пестрым паланкином женщина - их госпожа.
Siddhartha stopped at the entrance to the pleasure-garden and watched the parade, saw the servants, the maids, the baskets, saw the sedan-chair and saw the lady in it.	Сиддхартха остановился у входа в рощу и глядел на шествие - видел слуг, служанок, корзины, видел паланкин и сидевшую под ним женщину.
Under black hair, which made to tower high on her head, he saw a very fair, very delicate, very smart face, a brightly red mouth, like a freshly cracked fig, eyebrows which were well tended and painted in a high arch, smart and watchful dark eyes, a clear, tall neck rising from a green and golden garment, resting fair hands, long and thin, with wide golden bracelets over the wrists.	Под высокой прической черных волос он увидел очень светлое, очень нежное, очень умное лицо, ярко-красный, как только что вскрытая смоква, рот, выхоленные и нарисованные дугой брови, темные глаза, умные и зоркие, светлую длинную шею, выступавшую из золотисто-зеленой верхней одежды, спокойно лежавшие светлые руки, длинные и узкие, с широкими золотыми обручами на сгибах.
Siddhartha saw how beautiful she was, and his heart rejoiced.	Сиддхартха видел, как она прекрасна, и сердце его радовалось.
He bowed deeply, when the sedan-chair came closer, and straightening up again, he looked at the fair, charming face, read for a moment in the smart eyes with the high arcs above, breathed in a slight fragrant, he did not know.	Он низко поклонился, когда носилки приблизились к нему, и, снова выпрямившись, взглянул на светлое прелестное лицо, на миг заглянул в умные, осененные высокой дугой бровей глаза, вдохнул в себя аромат неизвестных ему благовоний.
With a smile, the beautiful women nodded for a moment and disappeared into the grove, and then the servant as well.	С улыбкой ответила на его поклон прекрасная женщина, - еще миг, и она скрылась в роще, а вслед за нею скрылись и слуги.
Thus I am entering this city, Siddhartha thought, with a charming omen.	Чудесное предзнаменование для моего вступления в этот город! - подумал Сиддхартха.
He instantly felt drawn into the grove, but he thought about it, and only now he became aware of how the servants and maids had looked at him at the entrance, how despicable, how distrustful, how rejecting.	Его потянуло войти тотчас же в рощу, но он сдержался. Только теперь дошло до его сознания, как глядели на него слуги и прислужницы при входе, сколько пренебрежения, недоверия и презрения было в их взглядах.
I am still a Samana, he thought, I am still an ascetic and beggar.	Ведь я пока еще самана, - думал он, - я все еще имею вид аскета и нищего.
I must not remain like this, I will not be able to enter the grove like this.	Не таким я должен оставаться, не в таком виде я могу вступить в рощу!