Сиддхартха

When they had reached the bank, he helped him to tie the boat to the stakes; after this, the ferryman asked him to enter the hut, offered him bread and water, and Siddhartha ate with eager pleasure, and also ate with eager pleasure of the mango fruits, Vasudeva offered him.	Когда они причалили к берегу, он помог ему привязать лодку к колышку, после чего перевозчик пригласил его войти в хижину, предложил ему хлеба, воды и плодов манго, и Сиддхартха поел всего с наслаждением.
Afterwards, it was almost the time of the sunset, they sat on a log by the bank, and Siddhartha told the ferryman about where he originally came from and about his life, as he had seen it before his eyes today, in that hour of despair.	Потом - солнце близилось уже к закату - они сели на древесный пень у берега, и Сиддхартха рассказал перевозчику о своем происхождении и своей жизни - изобразив ее в том самом свете, в каком он видел ее сегодня в час отчаяния.
Until late at night, lasted his tale.	До поздней ночи длился его рассказ.
Vasudeva listened with great attention.	Васудева слушал с глубоким вниманием.
Listening carefully, he let everything enter his mind, birthplace and childhood, all that learning, all that searching, all joy, all distress.	Все он выслушал с одинаковым интересом: о происхождении и детстве Сиддхартхи, о годах учения и исканий, о радостях и горестях.
This was among the ferryman's virtues one of the greatest: like only a few, he knew how to listen.	Это было, между прочим, одним из главных достоинств перевозчика - он умел слушать, как редко кто умеет.
Without him having spoken a word, the speaker sensed how Vasudeva let his words enter his mind, quiet, open, waiting, how he did not lose a single one, awaited not a single one with impatience, did not add his praise or rebuke, was just listening.	Хотя он не произносил ни слова, но рассказчик все время чувствовал, как Васудева вбирает в себя его слова - тихо, откровенно, терпеливо, не теряя ни одного слова, не проявляя нетерпения, не прерывая ни похвалой, ни порицанием.
Siddhartha felt, what a happy fortune it is, to confess to such a listener, to bury in his heart his own life, his own search, his own suffering.	Сиддхартха чувствовал, какое это счастье -исповедаться перед таким слушателем, раскрыть перед ним всю свою жизнь, все свои искания, все свои страдания.
But in the end of Siddhartha's tale, when he spoke of the tree by the river, and of his deep fall, of the holy Om, and how he had felt such a love for the river after his slumber, the ferryman listened with twice the attention, entirely and completely absorbed by it, with his eyes closed.	Но к концу повествования, когда Сиддхартха заговорил о дереве на берегу реки, о своем глубоком падении, о священном Ом и о том, как, проснувшись, он почувствовал такую сильную любовь к реке, внимание перевозчика, казалось, удвоилось: он был всецело захвачен рассказом и слушал его с закрытыми глазами.
But when Siddhartha fell silent, and a long silence had occurred, then Vasudeva said:	Когда же Сиддхартха смолк, и наступила продолжительная тишина, Васудева сказал:
"It is as I thought.	- Так я и думал!
The river has spoken to you.	Река заговорила с тобой.
It is your friend as well, it speaks to you as well.	И тебе она друг, и тебе она говорит.
That is good, that is very good.	Это хорошо, очень хорошо.
Stay with me, Siddhartha, my friend.	Оставайся со мной, Сиддхартха, друг мой.
I used to have a wife, her bed was next to mine, but she has died a long time ago, for a long time, I have lived alone.	У меня когда-то была жена; ее ложе было рядом с моим. Но ее уже давно нет в живых, давно я уже живу один.
Now, you shall live with me, there is space and food for both."	Будь ты теперь моим товарищем - места и пищи хватит на двоих.