Сиддхартха

That perhaps your little son would be spared, because you love him, because you would like to keep him from suffering and pain and disappointment?	И что таким исключением будет именно твой сыночек, потому что ты его любишь, потому что тебе так хотелось бы уберечь его от горя, страдания и разочарования?
But even if you would die ten times for him, you would not be able to take the slightest part of his destiny upon yourself."	Но хотя бы ты ради него претерпел смерть, тебе все же не удастся избавить его ни на йоту от ожидающей его участи.
Never before, Vasudeva had spoken so many words.	Никогда еще Васудева не говорил так долго.
Kindly, Siddhartha thanked him, went troubled into the hut, could not sleep for a long time.	Сиддхартха дружески поблагодарил его, горестно вошел в хижину и долго не находил сна.
Vasudeva had told him nothing, he had not already thought and known for himself.	Друг не сказал ему ничего такого, чего бы он сам не думал и не знал.
But this was a knowledge he could not act upon, stronger than the knowledge was his love for the boy, stronger was his tenderness, his fear to lose him.	Но это знание он не в состоянии был применить на деле. Сильнее этого знания была его любовь к мальчику, его нежность, его страх потерять сына.
Had he ever lost his heart so much to something, had he ever loved any person thus, thus blindly, thus sufferingly, thus unsuccessfully, and yet thus happily?	Разве случалось ему до такой степени отдавать кому-нибудь свое сердце, разве когда-нибудь случалось ему любить человека так слепо, с такой болью, не встречая взаимности и чувствуя себя все-таки счастливым этой любовью?
Siddhartha could not heed his friend's advice, he could not give up the boy.	Сиддхартха не мог последовать совету друга - он не в состоянии был расстаться с сыном.
He let the boy give him orders, he let him disregard him.	Он позволял мальчику командовать над ним, держать себя с ним непочтительно.
He said nothing and waited; daily, he began the mute struggle of friendliness, the silent war of patience.	Он молчал и ждал, каждый день начиная сызнова немую борьбу кротости, безмолвную войну терпения.
Vasudeva also said nothing and waited, friendly, knowing, patient.	Молчал и Васудева и ждал, приветливый, всепонимающий, долготерпеливый.
They were both masters of patience.	По части терпения оба не имели себе равных.
At one time, when the boy's face reminded him very much of Kamala, Siddhartha suddenly had to think of a line which Kamala a long time ago, in the days of their youth, had once said to him.	Однажды, когда лицо мальчика особенно сильно напоминало ему Камалу, Сиддхартха внезапно вспомнил слова, когда-то в дни молодости сказанные ему последней:
"You cannot love," she had said to him, and he had agreed with her and had compared himself with a star, while comparing the childlike people with falling leaves, and nevertheless he had also sensed an accusation in that line.	"Ты не способен любить", - сказала она ему - и он согласился и сравнил себя со звездой, а людей-детей - с падающими листьями. И все же в словах Камалы он почувствовал тогда упрек.
Indeed, he had never been able to lose or devote himself completely to another person, to forget himself, to commit foolish acts for the love of another person; never he had been able to do this, and this was, as it had seemed to him at that time, the great distinction which set him apart from the childlike people.	В самом деле, он никогда не мог всецело, до самозабвения, отдаться другому человеку, никогда не совершал ради другого безумств любви. Он считал себя совершенно неспособным на это, и в этой-то его неспособности - казалось ему тогда - и заключалось то большое различие, которое существовало между ним и людьми-детьми.