Сиделка

— Ну, что ты, Пати? Эрикен не так плох, как кажется, — усмехнулся монарх. — На-ка, держи, — он взял со стоящего на небольшом столике подноса пирожное и протянул его собачонке. Та громко зачавкала. — Кушай, Патюсенька, кушай, моя маленькая.

Вильгельм сюсюкал, поглаживая жующую шавку, но глазки его не отрывались от Эрика.

Я из-под ресниц разглядывала короля. Вживую он выглядел совсем не так внушительно, как на своих многочисленных портретах и фотографиях. Простое некрасивое лицо, широкие седые брови, слегка оттопыренная нижняя губа, редкая бородка, растущая неопрятными кусками на подбородке — передо мной сидел старый, не очень здоровый человек, с непростым характером и явной привычкой повелевать всем и вся.

— Впервые на моей памяти лорд Каллеман пожаловал во дворец не один, а со спутницей, — Вильгельм, как и многие аристократы, говорил немного в нос, и его гнусавый голос гулко разносился по залу. — Это такой редкий случай. Подойдите ближе, мои дорогие.

Нам досталась еще одна улыбка. Правда, при всей ее доброжелательности я не торопилась расслабляться. Внутреннее чутье подсказывало, что сидящий передо мной толстячок весьма непрост.

— Ну же, идите сюда, — не выходя из образа доброго дядюшки, подозвал нас монарх.

Эрик сжал мою ладонь, лежащую на сгибе его руки, и двинулся вперед. Я шла рядом, незаметно разглядывая окружающих. Общество, присутствующее на неофициальном приеме, было небольшим. Четыре леди и пятеро лордов, причем двое из них, весьма преклонного возраста, стояли по обе стороны от монарха и смотрели на нас с плохо скрытым любопытством. Одна дама даже лорнет достала и пристально разглядывала меня сквозь стеклянные окуляры.

— Да, Эрикен, ты не частый гость во дворце, — слегка насмешливо произнес король, когда мы снова склонились перед ним в поклонах. — Если бы не эта юная леди, боюсь, мы бы еще долго тебя не увидели.

Болонка злобно тявкнула, а Вильгельм широко улыбнулся, отчего его толстые щеки собрались складками, придав монарху сходство с престарелым мопсом.

— Подойди ближе, дитя, — обратился он ко мне.

Пухлая рука, унизанная кольцами, протянулась в мою сторону.

— Сир.

Я склонилась над ней и коснулась губами. Никакого пиетета перед королем я не испытывала, но правила нужно было соблюдать.

— Ну-ка, посмотри на меня, — приказал Вильгельм. — О да, я узнаю эти глаза. У твоей матери были такие же. Чудесные синие глаза, — мечтательно повторил он. — Жаль, что она умерла так рано.

Я опустила взгляд, надеясь, что королю не придет в голову мучить меня расспросами о моих почивших «родителях», но Вильгельм уже потерял ко мне интерес. Он повернулся к Каллеману и спросил:

— Эрикен, скажи, когда прекратятся эти безобразия?

Придворные незаметно переглянулись.

— О чем вы, Ваше величество?

— Все эти похищения, нападения, — король неопределенно покрутил в воздухе пальцами, и многочисленные перстни засверкали в свете бирольных аров. — Как долго это будет продолжаться?

— Мы делаем все возможное, сир.

— Да? Надеюсь, — Вильгельм задумчиво погладил болонку. — А Горн? Он куда смотрит? Кстати, я пригласил сегодня и его, но лорд Карающий почему-то не торопится почтить нас своим присутствием.

На лице короля появилось обиженное выражение, отчего сходство с мопсом только усилилось. Мелкая белая шавка злобно оскалила зубы, видимо, поддерживая своего хозяина.

— Лорд Фредерик Отто Горн, граф Эргольский и Санресский, — доложил, в этот момент, слуга.

— О, а вот и он, — монарх растянул губы в улыбке. Правда, маленькие темно-карие глазки смотрели недобро, насторожено. Я бы даже сказала, с опаской.

— Ваше величество.

Дерек вошел в зал и коротко поклонился. Я невольно отметила, что выглядит он довольно бледным, но все равно невероятно красивым.

— Фредерик.

Вильгельм поерзал в кресле и выпятил внушительный живот. Болонка тоже завозилась, пытаясь устроиться удобнее.

— Ты не часто балуешь нас своими посещениями, Дерек. И все больше по делу, — нарочито добродушно произнес король, но я видела, как недовольно поджались его тонкие губы. — Правда, сегодня я позвал тебя не для доклада. Так, захотелось поболтать, обсудить всякие разные новости. Кстати, ты знаком с баронессой Корф?

Вильгельм впился взглядом в Горна.

— Да, Ваше величество.

Граф отвечал коротко, без капли подобострастия.

— Как замечательно! — неизвестно чему обрадовался монарх. — Я даже слышал, что баронесса принимала участие в твоем лечении?

— Это правда, сир. Леди Корф — прекрасный доктор, ей удалось поставить меня на ноги.

— А сейчас она работает в твоем ведомстве, не так ли?

— Да, Ваше величество.

— Превосходно. Это так вдохновляет.

Вильгельм мечтательно вздохнул, но тут же неуловимо посерьезнел. Все его добродушие куда-то делось, взгляд стал цепким, настороженным, мопсовские складки сложились в некрасивую подозрительную гримасу.

— Ты был у Бравенского?

Карие глазки короля неотрывно наблюдали за графом. Пухлые пальцы, унизанные кольцами, беспокойно дергались, поглаживая белую шерсть болонки.

— Да, Ваше величество.

— И что? Он правда так плох?

— Увы, сир. Герцог умирает.

— На моей памяти, он умирает уже пятый раз.