Сиделка

— Жаль. А я уж думала, ты со своим красавчиком на свидание ушла, — Хель вздохнула. — Что за жизнь? Никаких развлечений, одна только работа.

Она поправила толстую пшеничную косу, кольцом уложенную вокруг головы, и вернулась за стойку, а я прошла в свою палату.

— Тера Кэтрин, а кто к вам приходил? — увидев меня, тихо спросил Шимон. — Ваш парень?

— Тер Шимон, а вам не говорили, что любопытство до добра не доводит?

— Значит, Сноргу ничего не светит, — задумчиво произнес Селий и покосился на спящего сослуживца. — А он ведь всерьез в вас влюбился.

— Это ему только кажется, — устало ответила я.

Ну и вечер! Все так и норовят поговорить со мной о чувствах.

— Как только тер Снорг выйдет из госпиталя, так сразу же меня забудет, уж поверьте моему опыту.

Я сказала это машинально и лишь потом осознала, что действительно имею подобный опыт.

— Зря вы так, тера Кэтрин, — заметил Шимон. — Вы правда нравитесь Сноргу.

— Доброй ночи, тер Шимон.

Я решила закончить никому не нужный разговор.

— Доброй ночи, — неохотно ответил парень.

Я проверила повязки Лодвика, развела ему обезболивающее и поставила стакан на тумбочку. Взгляд упал на лежащую на белой поверхности газету. Пока я отсутствовала, кто-то принес свежий номер «Брегольских ведомостей».

Разгладив пахнущую типографской краской страницу, я отошла к настенной лампе и с интересом прочитала верхний заголовок. «Лорд Дальгейм обещает снижение таможенных пошлин!» Ну, это старая песня. Обещать — не значит понизить. Так, что тут еще? «Королевский двор переезжает в резиденцию Аутцлир». М-да. Очень важная новость. У Вильгельма десять резиденций, и он весь год кочует по ним вместе со всем своим двором. «Болезнь герцога Бравенского прогрессирует». Ну да, как же… Если там что-то и прогрессирует, так это старость и маразм. Шутка ли — древнему магу почти пятьсот! И это при том, что волшебники доживают максимум до трехсот. С разворота на меня смотрел высохший старик с высокомерным взглядом прозрачных глаз и с презрительной улыбкой на тонких бескровных губах. «Секретарь его светлости, лорд Арнольд Штолле поделился с нами последними сведениями о состоянии здоровья герцога Бравенского». Далее следовал подробный отчет о том, сколько раз милорд поел, кто его навещал, какое вино герцог изволили испить… Обычный газетный треп.

Я перевернула страницу. Так, что там дальше? Взгляд уперся в знакомую фамилию, и я растерянно уставилась на кричащий заголовок. «Лорд Фредерик Горн обручился с леди Кассандрой Морейн — свадьбе века быть!» С магической фотографии на меня застенчиво смотрела прелестная юная леди, а рядом с ней с невозмутимым видом стоял Горн. Красивый, гордый, высокомерный. Впрочем, как и всегда.

Руки дрогнули. Я опустила газету и горько усмехнулась. «Что, Кейт, расслабилась? Дала себе волю? Почувствовала вкус жизни?» Захотелось отшвырнуть листок подальше и громко выругаться.

— Тера Кэтрин! — раздался тихий оклик.

Рес! Мне нужно собраться!

— Тера Кэтрин!

В голосе раненого слышались отголоски боли.

— Иду, Лодвик, — отозвалась я, не поворачиваясь к парню. Глаза предательски защипало.

«Возьми себя в руки, Кейт. Сиятельство не заслуживает твоих слез».

Вскинув голову, через силу улыбнулась. Ничего. Главное, я жива. Все остальное — мелочи. Да, именно так.

— Тера Кэтрин, больно, — жалобно простонал Лодвик, когда я подошла к его койке. — Вот здесь, — он коснулся левой ноги. — Кажется, будто каленым железом пытают.

Эх, парень… Знаю, что больно. Это ведь амла. Она так просто не сдается.

— Потерпи немного, — я взяла с тумбочки стакан и подала его раненому. — Вот, выпей. Через десять минут станет легче.

— А вы посидите со мной?

Светло-карие глаза уставились на меня с мольбой.

— Конечно, посижу, Лодвик.

Я придвинула к кровати стул и села, взяв парнишку за руку. Больной прерывисто вздохнул. Непокорный рыжий вихор встопорщился, и мне захотелось его пригладить. Правда, я не позволила себе подобной сентиментальности.

«Ребенка тебе надо, Кейт, — проворчал внутренний голос. — Чтобы было кому сопли утирать и по головке гладить».

Я грустно усмехнулась. Какой уж тут ребенок. Самой бы на ноги встать.

— Тера Кэтрин, а я точно поправлюсь? — шепотом спросил Лодвик.

Он смотрел на меня с такой надеждой, что мне снова захотелось взъерошить его непокорные волосы.

«Вот-вот, материнский инстинкт в действии, — съехидничало мое второе я. — Ты еще молочка ему принеси».

«И принесу, если нужно будет», — огрызнулась в ответ.

— Тера Кэтрин, вы очень добрая, — тихо сказал парнишка. — Вы на мою матушку похожи.

— Правда?

— Да. У нее такие же светлые волосы. И глаза, как у вас.

Лодвик застенчиво улыбнулся, и на щеках его появились ямочки. Какой же он еще мальчишка…

— Как ее зовут?

— Анна.

— А братья или сестры у тебя есть?