Сигурд. Быстрый меч

Отец Осборн, несмотря на то, что я перестал с ним спорить, снова разозлился на мои слова и крикнул наверх, чтобы спускали лестницу. На прощание он сказал, что я умру язычником, глухим к словам господа.

Я думал, что мое крещение сорвалось, когда в яму спустился второй монах – отец Вилфред. Был он невысоким и коренастым, а над веревкой, подпоясывающей его, нависало небольшое брюшко. Мне он понравился больше отца Осборна, потому как сразу было видно, что люди его уважают. Плохому священнику никто не станет приносить хорошую еду и питье.

Отец Вилфред сел прямо на землю и спросил:

– Брат Осборн сказал, что ты не принимаешь подвига христова и все время бормочешь про каких-то языческих богов. Так ли это?

Я ответил, что, наоборот, хочу лучше разобраться с верой в Белого Христа, а старых богов поминаю только для того, чтобы было понятнее. Брат Вилфред кивнул.

– Я так и сказал отцу Осборну, но он еще молод и нетерпелив. К тому же у него нет опыта разговора с язычниками, ведь он никогда не выезжал из Уэссекса.

– А ты, брат Вилфред, часто разговаривал с язычниками? – спросил я.

– Достаточно, чтобы понять вас, бесовское отродье, – кивнул священник. – Я два года был в плену на острове Мэн, пока меня не выкупили братья.

– Значит, ты знаешь про наших богов? – задал я новый вопрос.

– Да уж, пришлось кое-что о них узнать, – нехотя согласился брат Вилфред.

– Тогда расскажи мне, брат, без утайки, чем же Белый Христос лучше, чем они?

Брат Вилфред кивнул:

– Немало язычников уже обратил я к вере христовой, и не в первый раз меня спрашивают о том же. Потому знаю я, как говорить с вами. Скажи мне, Сигурд сын Харальда, кому охотнее помогают ваши боги: ярлу или рабу?

Это был странный вопрос:

– Наши боги помогают тому, кто приносит большую жертву. А какую жертву может принести раб? Козленка?

– Выходит, ваши боги будут помогать ярлу, даже если он творит несправедливость, коли жертва хороша?

Здесь я задумался, но ненадолго.

– Коли ярл творит несправедливость, против него восстанут свободные люди.

Но брата Вилфреда не так легко было переспорить:

– Выходит, если у ярла есть большая дружина, чтобы заставить свободных людей повиноваться, то никто ему не указ?

– Как никто? А конунг, что стоит над ярлом, – я не сдавался.

Тут брат Вилфред привстал, словно готовился к бою.

– А кому поможет конунг, ярлу, что пришлет ему богатые дары, или свободным людям или тем более рабам?

Мне пришлось согласиться, что конунг скорее польстится на серебро, чем станет защищать простых бондов от их ярла. Священник словно нанес какой-то хитрый удар.

– А надо конунгом ни у кого нет власти?

– Над нашим конунгом Свейном никого нет, он потомок самого Одина, и его предки получили свою власть из рук богов, еще когда боги жили промеж людей.

Брат Вилфред продолжал спрашивать:

– А боги?

Тут я задумался. Потом ответил:

– Конечно, боги над конунгом, но он может умилостивить их щедрыми дарами. Да и нет им дела до простых людей. – Я подумал, что и до меня им нет дела, если только я не принесу Одину большую жертву.

Брат Вилфред поднялся надо мной, словно побеждая в схватке.

– А Христу есть дело до всех, даже слабых и убогих. И он велит, чтобы с ними обращались по справедливости. И для него нет различия между рабом и ярлом. А несправедливость ярла для Христа стократ горше, чем несправедливость простого бонда. И готов он карать ярлов и конунгов, коли не чтут они его заповедей, а на простых людей обращает свое милосердие. Потому каждый раб и каждый бонд чувствуют на себе милосердие божье.

Он достал что-то из холщовой сумки, что весела у него на плече.

– А сейчас ты увидишь милосердие божье своими глазами. Дай мне осмотреть твои раны.

Пока священник врачевал мою рану я молчал, а он говорил без умолку. Но вот он закончил и дал мне воды из кожаной фляги.

– Христос милосерден ко всем, даже к врагам и рабам. Потому простые люди готовы идти на смерть за него.

Я почувствовал, что начинаю понимать, почему саксы в этих краях предали веру в старых богов и повернулись к Белому Христу. Про себя я также решил, что будь я ярлом, я никогда не позволил бы священникам появляться в своих землях. Но вслух я задал более простой вопрос:

– Брат Осборн говорил, и ты сейчас повторил, что Белый Христос велит быть милосердным ко всем. Даже к врагам. Мало кто в моих краях назвал бы пощаду для врагов разумной.

Брат Вилфред кивнул.

– Да, это то, что волнует всех язычников. Никто не понимает, как можно щадить врагов. Вы ведь привыкли чуть что вспороть брюхо ближнему своему. Но Христос учит миловать кающихся, тех, кто признал свои грехи и принял Христа в свое сердце. И ты еще, возможно, увидишь милосердие господне.

Я сказал, что все равно не понимаю, зачем щадить врагов. Священник вздохнул и объяснил еще раз:

– Ты можешь отнять жизнь, но не можешь оживить мертвого. Даже вчерашний враг может сослужить службу сегодня, если он искренне раскаялся. Что будет лучше для нашего тана: убить тебя или взять в свое войско, чтобы ты защищал нас?

– Взять в свое войско, – сказал я, а про себя подумал: «Если я искренне раскаялся».