Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986–1997

История «ГО» — следующий этап

М.: Что же дальше?

Е.: Дальше — мы вместе съездили на Новосибирский фестиваль в 1987 году. Вообще-то поехали просто прокатиться к друзьям в Новосибирск. Приехали на фестиваль, а там вместо «Звуков Му» и «Аукциона» какое-то пустое место, и нам сказали: «А давайте, ребята, сыграйте».

Отступление второе

Поскольку волею судеб мне довелось присутствовать на этом фестивале и даже изображать значимую фигуру в жюри, ситуация в Новосибирске мне была известна и выглядела она чуть сложнее, чем это прозвучало в словах Егора. А именно: действительно, пустое место имелось. Долго колебавшийся «Аукцион» в последний момент всё же ответил отказом, хотя сам по себе фестиваль был вполне достоин внимания (в отличие от последующих новосибирских рок-актов — с моей субъективной точки зрения). Но отсутствие тех или иных приглашённых коллективов отнюдь не становилось катастрофой для организаторов, хотя и вызывало определённые трения в отношениях с тогда ещё многочисленной публикой. «ГО» возникли сами. Егор пришёл в оргкомитет и репликой типа: «Здесь, на фестивале, присутствует полный состав нашей группы из Омска, и мы хотели бы выступить» привлёк внимание вечно озабоченного администратора из вышестоящих культурных органов Слуянова. Чиновничий аппарат к тому моменту даже в отдалённых российских областях постепенно склонялся к политическому авантюризму и либеральному экспериментированию — тем более в условиях ПЕРВОГО местного рок-фестиваля. После небольших консультаций группе дали «добро» на выступление в дневном концерте при обязательном условии: предварительном знакомстве с текстами. Егор где-то за углом от руки набросал примерное содержание планируемой программы, явно смягчая не совсем «благопристойные» выражения. Держались музыканты с достоинством, но скромно и вполне вежливо — до сцены.

На сцене «ГО» выглядело весьма эпатажно, но несколько затянутое и не всегда вразумительное выступление постепенно стало утомлять публику, пришедшую в себя после первой реакции на внешний вид и манеру поведения панковской «обороны». Добавляя экзотики, солист стал всё чаще и чаще отступать от представленных текстов, и со сцены зазвучали слова — не матерного, но тогда ещё не совсем привычного для наших культурно-дворцовых стен характера (потом это всё группе припомнили). Концерт прошёл бодро и кончился сам по себе: «оборонцы» исчерпали свои возможности и ушли без бурных оваций. Как сейчас понятно, под именем «Гражданской Обороны» выступил своего рода сборный коллектив друзей и соратников Летова, включая поддерживавший его «Пик». Первую часть программы составляли их песни («Мы сядем на танк и поедем воевать…»), потом Летов спел свои.

И ещё одна реплика в адрес организаторов. Конечно, факт «литовки» текстов — проявление политики администрирования. С другой стороны, любой менеджер любого фестиваля должен представлять, кого он выпускает на сцену. И уж если выпустил — изволь за любые последствия винить самоё себя. В Новосибирске ситуация была иной — ближе к традиционно-советской: «Гражданская Оборона» партизанским путём прорвалась на сцену (и уж там дала себе возможность «оттянуться»), а административные ортодоксы не могли простить, что их провели за нос… Хотя по нынешним меркам всё было более чем пристойно. У меня лично осталось впечатление взаимной «подставки» с обеих сторон. Вряд ли «ГО» выпустили бы в том виде, в каком они реально собирались выступать: не настолько ещё «смелой» была ТА администрация — и Летов, полагаю, вполне сознательно — ради выступления — пошёл ни обман. С другой стороны, сама система жестких ограничений и суровой «ответственности» была абсурдной. Спустя год она уже полностью себя изжила, но тогда всё происходило как при развитом социализме: действие рождало противодействие, и каждый действовал по своим законам выживания. Что касается концертного опыта, то у «ГО» его не было вовсе, ибо, со слов Летова:

Е.: Тогда это был наш первый концерт на большой сцене. До этого всё в подвалах каких-то играли, дома играли, в основном у меня в квартире давали концерты человек на десять-пятнадцать. После фестиваля, когда вернулись в Омск, я две недели записывал свои альбомы — две недели, пока шла бумага из Новосибирска в Омск. Бумага от фестиваля о том, что мы, фашисты, там выступили. Написал кто-то из организаторов, какие-то комсомольцы. Бумага имела хождение в Омске: вызывали всех подряд. Меня сразу же вызвали в психушку и решили там оставить. То есть вызвали, сказали что-то про новосибирский фестиваль и добавили, что «сейчас за тобой санитары придут, и всё». И пошли за санитарами. Тут я дверь открыл и убежал. Сразу «скорая помощь» на дом приехала — меня забирать. У меня с собой было сорок рублей и сумка со свитером.

М: Подходящий комплект…