Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986–1997

М: Готов согласиться со сравнительно приемлемым качеством, но вот по поводу уникальности: прецедент, насколько мне известно, не единственный — «Облачный край» в Архангельске!

Е.: А ну да, конечно. «Облачный край» и — ещё раннее «ДК»…

М: В общем, у нас умудрялись состыковывать волшебные отечественные аппараты с каким-то вариантом звукозаписи.

Е.: Но если учесть, что я делал 6 накладок (шестая — с ревером), а «ОК» — они накладок практически не делали, писали живьём. «ДК» тем более писали живьём: полностью все инструменты, потом вокал. Я же писал сначала барабаны, потом гитару, потом один бас, затем ещё голос вместе с гитарой одновременно, наконец, всю запись через ревер прогонял. И после всего ещё качество какое-то оставалось.

М: Егор, я ни в коей степени не умаляю твоих инженерно-режиссёрских заслуг…

Е.: Просто я очень горжусь этой работой в наших условиях.

P.S. Три месяца спустя Летов провёл ещё одну звукозаписывающую сессию, особенности которой, естественно, в интервью не отразились. Результатом стали четыре новых альбома.

ПЛЁНКОГРАФИЯ ГО

(относительная):

Альбомы:

01. Поганая молодёжь (1986)

02. Оптимизм (1986)

03. Красный альбом (1987)

04. Мышеловка (1987)

05. Хорошо (1987)

06. Тоталитаризм (1987)

07. Некрофилия (1987)

08. Всё идёт по плану (1988)

09. Так закалялась сталь (1988)

10. Боевой стимул (1988)

11. Русское поле экспериментов (1989, октябрь)

12. Война (1989, октябрь)

13. Здорово и вечно (1989, октябрь)

14. Армагеддон-попс (1989, октябрь).

Часть 4

Эстетика «ГО» — матом по интеллигенции

М: Скользкая тема — почему при всей эрудиции и высокой личной культуре (прости за газетные штампы) в твоих текстах столь часто присутствует мат? Я не могу сказать, что это меня как-то особенно задевает — нет, после «Заветных сказок» Афанасьева[3]и ряда стихотворных опусов нынешних и прошлых классиков вряд ли можно воспринимать мат как культурный нонсенс. Но, при всей естественности подобного языка, у меня лично никогда не появлялось желание вводить его в собственный быт и, соответственно, возникал интерес — откуда у других такая потребность берётся? Понятно, что всё условно: придумали люди слова и сказали, что это — хорошие, а это — плохие. Но коль скоро всё-таки уже существует определённая внутренняя дисциплина, в чём смысл желания её уничтожить?

Е.: Мне изначально было ясно — если играть рок, то играть «на всю катушку», называть вещи своими именами — то есть надо быть естественным. Некоторые вещи невозможно выразить, кроме как чисто по-русски. Когда я это понял, возник некий вектор. Всё, что мы делаем в «ГО», движется по своего рода спирали — по степени крутизны: как только поехало, сразу стало ясно, в какую сторону ведёт. Поначалу я пытался это движение опередить, в 1987 году даже забежать вперёд — стать круче, чем надо на данный момент. Отсюда возникли всякие чисто социальные дела, типа «Анархии»[4] и т. д. Они мне сейчас не нравятся, я их не исполняю и перезаписывать не буду. То же отчасти было и с матами.

М: Период альбома «Некрофилия»?

Е.: Да, пожалуй…

М: Там есть одна песня — женский вокал…

Е.: Это Янка поёт — её песня…