Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986–1997

Е.: На сорок рублей я купил билет на поезд до Москвы и уехал. В бегах был три или четыре месяца. Начался розыск — это был как раз 1987 год, всё лето. Не помню, виделись мы с тобой тогда или нет? Я был в Симферополе, Киеве, Москве, Ленинграде. Я постоянно ездил. Познакомился с Шевчуком — со всей тусовкой. А потом позвонил домой, мне сказали, что дело прекратили и меня искать перестали. Вернулся с опаской, даже дома сначала не жил. Смотрю: меня никуда уже не вызывают. Всю зиму вообще не работал — никуда не принимали: я вообще-то художник.

М: По образованию или призванию?..

Е.: По призванию. Образования никакого нет, просто художник-оформитель. Я хорошо рисую: умею Ленина нарисовать, лозунг…

М: И никаких учебных заведений не кончал?

Е.: Десять классов. Принципиально никуда не пошёл. Я и десять классов доучивался для того, чтобы в армию не попасть…

М: А что, с десятью классами в армию не берут?

Е.: Да нет — так сразу после восьмого могли забрать, а я ещё два года (9–10-й классы) как бы отсрочку имел…

М: Давай вернёмся к завершению истории «ГО» на сегодняшний день.

Е.: Когда я приехал, всю зиму — пока не работал — песни писал. Сочинил очень много — в неделю песни по две. Самый плодотворный период (не то, что сейчас: за последние шесть месяцев я всего песни три сочинил). А там как пошло… Причём совершенно разные песни. Три альбома записал: «Боевой стимул», «Так закалялась сталь» и «Всё идёт по плану». Уже после этого съездил в Новосибирск на 2-й фестиваль, и сразу после фестиваля начались гастрольные дела. До этого в залах не играли, и я был не расположен к концерту.

М: Как реагировали и реагируют на ваши концерты?

Е.: То, что мне сейчас не нравится, — это пошла ГО-мания. Народ ходит на ГО, как он ходит посмотреть на Цоя.

Часть 3

История «ГО» — звукозапись

М: Как записывались песни «ГО»?

Е.: Весной 1987 года, когда вернулся в Омск из Новосибирска, записал в течение двух недель все пять первых альбомов. Это песни разного времени. Начинал в девять часов утра и кончал в одиннадцать вечера. Поставил себе такую задачу. Понял, что если сейчас не записаться, то, может, потом такой возможности уже не будет. Да так оно и было.

М: Все пять ранних? Но ведь на альбомах стоят разные даты?

Е.: Я, честно говоря, на альбомах мифические даты поставил.

М: И те, что датированы 1988 годом, они тоже не последние?

Е.: Это работы 1987 года. Если уж так говорить, у меня все альбомы выходят с опозданием на год-полтора. Например, альбомы тех лет: «Некрофилия» — только пять песен 1987 года, остальные 1986-го; «Тоталитаризм» — то же самое, пять песен; в «Хорошо» две песни 1987-го, остальные 1986-го; в «Красном альбоме» все песни 1984–1985 годов; песни, которые в «Поганой молодёжи», — 1982–1983-го. Всё это, конечно, с опозданием выходило. Что ещё могу добавить по поводу 1986 года — то, что гэбисты ужасно гадили, не давали записываться. Я, например, договорился с руководителем одной дискотеки из пригорода, что он привезёт мне всю свою аппаратуру на несколько дней. И привёз — на машине; тут, буквально на остановке, подошёл некий лейтенант Михайлюк (или Михайленко, если не ошибаюсь, не помню сейчас точно), показал книжку и сказал: «Если ты сейчас аппаратуру донесёшь, то с твоей дочкой (а у него дочка маленькая) случится беда». Человек ко мне пришёл, сказал: «Извини, мол, парень, мне дочка важней». И всё увёз. После этого понятны мои взаимоотношения с местными властями. И когда я всё-таки собрал кой-какую аппаратуру — это была сборная аппаратура со всего Омска (буквально с миру по нитке, в основном «Клаксон» помог). Тогда я понял, что, если сейчас не запишусь — не запишусь вообще. И начал работать в постоянном режиме. Это меня спасло.

М: А следующий цикл?

Е.: В 1988 году записал альбомы — и «Боевой стимул», и «Так закалялась сталь» — на той же аппаратуре, что и раньше. Таким же образом её свёз. Только барабаны купил уже сам — у «Калинова моста», между прочим.

М: Ты упомянул свою «студию». Это что такое?

Е.: Моя комната, в которой микрофоны, аппарат и пр. Там всё записывалось.

М: А на что писали?

Е.: Я записывал всё на «Олимп». Немножко переделал его. С точки зрения самопальных студий, качество у нас было очень хорошее. На таких дерьмовых аппаратах, на которых мы писались, никто бы так не записался. Советская сборная техника, но всё так хитро подключалось, что звук получился нормальный.

Отступление третье (ремарка)

При перезаписи на профессиональной студии Эстонского радио выяснилось, что предложенные Егором оригиналы записаны в противофазе. Ну да не в этом их шарм…