Сияние снегов

Спокойно днюет и ночует,
кто за собой вины не чует:
он свой своим в своем дому
и не в чем каяться ему.

Он в хоровом негодованье

отверг и мысль о покаянье.
А я и в множестве один,
на мне одном сто тысяч вин.

На мне лежит со дня рожденья

проклятье богоотпаденья,
и что такое русский бунт,
и сколько стоит лиха фунт.

И тучи кровью моросили, –

когда погибло пол-России
в братоубийственной войне, –
и эта кровь всегда на мне.

1988

«Скользим над бездной, в меру сил других толкая…»

Скользим над бездной, в меру сил других толкая, –
такое время на Руси, пора такая.
Самих себя не узнаем, а крику много, –
с того и на сердце моем тоска-тревога.

О, как бы край мой засиял в семье народов!

Да черт нагнал национал-мордоворотов.
Ох, не к добру нам этот клич – свободы недуг,
что всех винит, себя опричь, в народных бедах.

У них обида правит бал, внутри темно в них,

ужо такой у них запал – искать виновных.
Весь белый свет готовы клясть, враждой несомы.
Ох, как бы небу не попасть в жидомасоны.

Какой бы стяг не осенял их клан и веру,

вот так же Гитлер начинал свою карьеру.
И слово замерло в зобу, простор утратив,
и ох как страшно за судьбу сестер и братьев.

Любви-разумнице плачу всей жизнью дань я

и не возмездия хочу, а покаянья.
И лгали мне, и сам я лгал и кривде верил,
но дух мой истины взалкал и зло измерил.

Среди всколыхнутых стихий народной драмы

мои плакучие стихи стоят, как храмы,
да кто услышит их – спроси у мила-края.
Такое время на Руси, пора такая.

Сто раз готов оставить кров, лишиться жизни,

но только пусть не льется кровь в моей отчизне.
Зачем был Пушкин тамадой, зачем рождаться?
Ужели мало нам одной войны Гражданской?

О злая ложь! На что зовешь? В кого ты целишь?

Что человек тебе, что вошь. Так неужели ж
один за всех – на всю страну, на всю планиду –
я исповедую вину, а не обиду?

1989

Республикам Прибалтики