Сияние во тьме

Альберт опустил голову и почувствовал, как его щеки краснеют. Он был в тысячу раз умнее Феликса и наверняка добьется успеха в жизни, а Феликс будет работать в транспортной компании или еще на какой-нибудь тупиковой работе, разжиреет от бургеров или сопьется.

Но сейчас они стояли в замызганной душевой с белой плиткой, и единственное, что имело значение, – это что у Феликса было больше мышц и член крупнее. Если, конечно, не считать враждебного присутствия бесформенной твари, сидевшей между шкафчиками и туалетом. Она следила за Альбертом, который с горящими щеками, склонив голову, стоял под струей воды.

Феликс пару раз скрутил полотенце и шлепнул им Альберта по заду. Альберту нужно было лишь произнести слово, мысленно сформулировать команду. Разорвать его на куски. Вместо этого он схватил собственное полотенце, сунул под струю и намочил. Когда Феликс стал отходить, Альберт скрутил полотенце, сделав из него твердую сосиску, двинулся за Феликсом и сказал:

– Слышишь, говнюк?

Феликс резко обернулся, уголки его губ поднялись в гримасе ожидания и раздражения. Прежде чем он успел что-либо сделать или сказать, Альберт ударил его тяжелым, как дубинка, полотенцем по члену. Уголки рта Феликса опустились, и он упал на колени на плитку и заскулил как щенок. Собрав все силы, Альберт обрушил дубинку ему на спину. Звук удара отскочил от стен, и по телу Феликса прошла дрожь.

– Завали хлебало, на хрен! – крикнул Альберт, скрутив влажное полотенце еще сильнее.

На спине Феликса, там, куда пришелся удар, проявился широкий темно-красный рубец. Альберт снова собрал силы, начиная от самых пальцев ног, и еще раз взмахнул полотенцем, обрушив его точно в то же место, с такой силой, что Феликс завалился вперед и, дрожа, остался лежать на животе.

Кожа над бедром лопнула, и на мокрый пол засочилась струйка крови. Альберт прицелился еще раз и попал в рану так, что она открылась, забрызгав полотенце кровью. Затем бросил его, наклонился и схватил влажное полотенце Феликса, которым тот недавно вытирался. Подняв глаза, он увидел пять-шесть парней – те стояли в проходе и пристально за ними следили.

Он обмотал полотенце Феликса вокруг своих бедер. Теперь пора было сказать что-то, что все запомнят и повторят, когда будут рассказывать об этом друзьям и в соцсетях, но ему ничего не приходило в голову. К счастью, Феликс пришел ему на помощь. Не отрывая щеки от плитки, он пробормотал:

– Я тебя… убью… ты, долбаный…

Не успел Феликс придумать подходящий эпитет, как Альберт его перебил:

– Тебе может так казаться. Но если ты как следует подумаешь, если ты способен рационально мыслить, то поймешь: это не слишком хорошая идея. Если ты что-то попытаешься сделать – умрешь сам. Это я тебе обещаю.

Выходя из душа, Альберт заметил, что двое парней достали телефоны. К счастью, они успели снять только его последнее заявление.

* * *

Так и вышло. Остальным было не до того, чтобы следить за происходящим, кроме того, все случилось слишком быстро. Тем не менее последний диалог Феликса и Альберта сохранился для потомков. И хотя среди учеников ролик стал вирусным, никому из взрослых он на глаза не попался, а Феликс был не из тех, кто в слезах побежит к директору. И он не пытался выполнить свою угрозу и убить Альберта.

Альберт много думал том, что случилось. Он никогда ни к кому не применял физическое насилие и не имел никакого желания повторить это. Если ему этого захотелось, было бы логично заподозрить, что поступить так его заставило существо, а теперь оно стремилось пролить еще больше крови. Подобные истории имели место, по крайней мере в кино.

Но Альберт был уверен – дело не в этом. Единственное, чем существо повлияло тогда в ду́ше, так это самим своим присутствием: оно служило своего рода гарантией, и Альберт об этом знал. Если бы Феликс решил прыгнуть на него с ножом, у Альберта имелся выход. Одно его слово – и проблема будет решена, без малейшей вероятности того, что его заподозрят в том, что совершит тварь.

Теперь он понимал это существо. За время, что прошло с тех пор, как он его призвал, он пару раз чувствовал некий намек на контакт и, время от времени, при определенном освещении, на определенном фоне мельком видел его самого.

Это был не просто вампир, а воплощение самого этого понятия, лишенное всех привычных свойств, кроме необходимости преследовать свою единственную задачу – пить кровь. Знание о присутствии твари, вечно бывшей наготове, придавало Альберту смелости выходить за свои прежние рамки, словно он все время держал в руках заряженный пистолет.

* * *

Старые друзья потеряли для него значение, ролевые игры остались в прошлом. Альберт изменился. Прежде он был высокого мнения о себе и своих способностях, а теперь обрел и физическое изящество, которое гармонировало с внутренней уверенностью. Он начал ходить в спортзал. Ему давно этого хотелось, но всегда отпугивали накачанные тела за огромными окнами.