Сияние во тьме

Лицо Альберта вспыхнуло еще сильнее – прошло много лет с тех пор, как он выносил такой ужасный вердикт. Оливия улыбнулась и, хмыкнув, выбралась из кровати, чтобы отправиться в душ. Альберт продолжал лежать, провожая ее взглядом. Его мысли растекались в голове, и он, как ни в чем не бывало, сформулировал приказ и направил его в угол: «Уходи. Оставь меня».

Ничего не произошло. Существо продолжало на него смотреть. Теперь, сформулировав эту мысль, Альберт понял: именно этого он и хотел. Ему больше не нужны гарантии твари, он хочет жить своей жизнью, без постоянного наблюдения, хочет замечательно проводить время с Оливией, не прибегая к специальным мерам. Он слышал, как в ванной шумит душ, и, приподнявшись на локте, произнес слова вслух:

– Уходи. Оставь меня.

Он почувствовал, как сосредоточенность твари пошатнулась. Он знал: тварь слышит и понимает, что он сказал. Она не ушла и не сдвинулась с места ни на сантиметр. Альберт откинулся на подушку и прикрыл глаза рукой.

«Это не может так продолжаться. Я должен положить этому конец».

Когда Оливия появилась из ванной, Альберт уже встал и оделся.

– Что ты делаешь? – спросила она, держа перед собой полотенце, будто внезапно осознала свою наготу.

– Прости, – ответил Альберт, – но я забыл… мне нужно кое-что сделать.

– Сейчас? Уже одиннадцатый час!

– Знаю. Но у меня нет выбора.

– Так… Ты хочешь, чтобы я ушла, или что?

– Можешь остаться, если хочешь. Я вернусь.

– О да, я могу мило побеседовать с твоими родителями, обсудить с ними, каково это – в первый раз заниматься сексом.

– Слушай, мне правда жаль…

– Мне тоже.

Со слезами на глазах Оливия собрала вещи и оделась. Альберт сидел на кровати, наблюдая за ней и не говоря ни слова. Существо сидело в углу и смотрело на него. Когда Оливия уже выходила из комнаты, Альберт сказал:

– Оливия, я люблю тебя.

Она обернулась и ответила:

– Тогда докажи это.

Она открыла дверь, а потом закрыла ее за собой, и Альберт слышал, что она плачет. Он сердито глянул в угол комнаты и прошептал:

– Уходи! Уходи!

Ничего не произошло.

* * *

Освальд удивился, когда Альберт ему позвонил. Он ответил, что ему не очень удобно, и Альберту пришлось соблазнить его обещаниями поиграть в «Зов Ктулху» и будущей дружбы – ни то, ни другое он не намеревался сдержать, – прежде чем Освальд согласился принять его.

Освальд был одним из немногих в классе, кто жил не в доме. Для Альберта это была почти экзотика – приехать на метро в Блакеберг[44], затем по навигатору в телефоне найти Элиас-Лённрот-вег. Можно сказать, трущобы. Облезлые трехэтажные многоквартирные дома, разбитые фонари, неровные тротуары, зияющие выбоины.

Освальд жил в самом конце, в наиболее удаленной части тенистого двора, где не было ни дерева, ни кустика – только небрежно припаркованные машины и прикованные цепями велосипеды со спущенными колесами. Эхо шагов Альберта отражалось от темных фасадов, когда он подошел к двери дома Освальда и рывком распахнул ее.

В подъезде воняло чем-то жареным, едой и дешевым моющим средством, и к тому времени, как Альберт позвонил в дверь Освальда, он чувствовал, будто заболевает чем-то. Уродство этого места казалось заразным, и ситуация не улучшилась, когда Освальд открыл дверь. На и без того зловонную лестничную клетку вытек затхлый дрожжевой запах, смешанный с дымом. Альберту пришлось сделать усилие, чтобы не прикрыть нос рукой.

– Привет, – поздоровался он.

– Привет, – ответил Освальд, не приглашая его внутрь. На Освальде была выцветшая черная футболка с надписью: «Литературный институт Мискатоникского университета»[45]. Вид у него был бледный и нездоровый.

– Можно войти?

– Зачем?

– Как я сказал… мне очень нужно с тобой поговорить. Это очень, очень важно, и ты единственный, кто может помочь.

Освальд вздохнул и опустил плечи.

– Не разувайся, – сказал он. – Входи так.

Едва Альберт оказался в коридоре, Освальд повел его к открытой двери, но Альберт успел заметить, в каком состоянии квартира – истертые обои, повсюду стопки старых газет и разный хлам. Проходя мимо кухни, Альберт заметил груды грязной посуды.

Прежде чем войти в комнату Освальда, он заглянул в гостиную. Там было темно, но свет из коридора позволил различить стол, заставленный бутылками и переполненными пепельницами, и женщину, развалившуюся на диване, ее волосы разметались по полу.

«Что за гребаная помойка!»

Альберт никогда не видел ничего подобного. Квартира Освальда выглядела пародией на дом с призраками, но такой отвратительной, что казалась нереальной. К счастью, комната Освальда оказалась чуть лучше, даже несмотря на то, что нос подсказывал Альберту: тут давно не убирали. Почти все место оккупировали два больших книжных шкафа, остальное пространство занимали стол с древним компьютером и кровать, которая, как ни странно, была заправлена. Альберт подошел к полкам, провел пальцем по корешкам книг.

Несколько имен он узнал – Лавкрафт, Роберт Блох, Рэмси Кэмпбелл, Роберт Говард. Остальные были незнакомы, а у некоторых книг не было надписей на корешке или даже самого корешка.

– Садись, – сказал Освальд, указывая на кровать.