Сикарио

На самом деле «лаборатория» представляла из себя большую хижину, хорошо спрятанную в кустах, и там не было ничего такого, чтобы могло стоить более одного песо, за исключением «товара», но, насколько я помню, бывали дни, когда там скапливалось этого «товара» на десятки миллионов долларов по оптовым ценам, а подобные цифры, к сожалению, вызывают чрезмерное любопытство со стороны разного рода негодяев.

Знаете, что такое «кри-кри»?

Венесуэльцы говорят, что это вошки, живущие на вшах, паразиты, существующие за счет паразитов – самые худшие твари, обитающие на этом свете. А там, в сельве, мы обычно так называли наркодилеров, живущих за счет ограблений других наркоторговцев.

Заплатить крестьянам, вырастить «коку», собрать её, отвезти в «лабораторию», приготовить «порошок» – подобные действия требуют определенных инвестиций и значительных сил, что может быть оправдано лишь огромными барышами, получаемыми от всего этого долбанного бизнеса.

Но есть кое-кто, придерживающийся другого мнения, что существует более выгодное занятие, чем «варить» кокаин – это бродить по джунглям, развесив уши, широко раскрыв глаза и вынюхивая, откуда может потянуть аммиаком.

И среди этих «кри-кри» самые худшие – солдаты и полиция, потому что все складывается в их пользу, к тому же они наслаждаются полной безнаказанностью, и, найдя такую «лабораторию» разрушают её, не оставляя в живых ни одного свидетеля.

Просто им не нравится, когда кто-то вдруг начинает распускать слухи, будто было взято пятьдесят или семьдесят килограммов «товара», вместо официально задекларированных тридцати, а разницу якобы спрятали в горах, чтобы потом перепродать по хорошей цене.

Удивлены?

Не прошло и месяца, как суд в Майами вынес приговор – тридцать лет тюрьмы, министру внутренних дел Боливии, Луис Арсе Гомез, за его связь с «наркоторговцами».

Насколько я понимаю, этот рогоносец должен был больше всех отвечать за войну с такими как я, и, тем не менее, в течение двух лет своего руководства умудрился натаскать столько кокаину, сколько я не видел за всю свою жизнь.

Ориентируясь на подобные примеры, что можно ожидать от бедолаги рядового или от сержанта, кто постоянно рискует своей жизнью в джунглях и у кого зарплаты еле хватает на то, чтобы прокормить четырех малолетних сопляков?

И это нормально! Половина правительству, а другую половину себе в карман.

С этими людьми нужно оставаться всегда настороже, и клянусь, что та работенка была не из легких.

«Работало» нас там двенадцать человек, не считая «поваров», еще одной женщины, приличная была, достойного поведения и трех шлюх, приставленных к плите, а заодно ответственных за наш «отдых».

И хотя мы буквально купались в кокаине, никому не разрешалось даже попробовать – запрещено строго-настрого, поскольку и так, без всяких объяснений, ясно – если посреди джунглей это начинает входить в привычку, то через пару недель такой человек становится никчемным мусором, ни к какому делу не пригодным, и в ответственный момент, когда нужно «слушать», может запросто всех подставить.

«Слушать» было основной нашей обязанностью и заключалась в том, что мы расходились по лесу на расстояние в пару километров от лагеря, распределялись по кругу, становились в стратегически важных местах и внимательно следили за любым подозрительным или враждебным движением.

Общались мы посредством портативных раций и каждые полчаса должны были информировать о происходящем, канал всегда был открыт на случай разного рода неожиданностей.

Дежурили с шести утра до шести вечера, с двух часовым перерывом на обед и чтобы немного вздремнуть после еды.

Ночью никогда. Никакой «кри-кри», пусть бы он был совершенно «отмороженный на всю голову», не осмелится приблизиться в темноте к «лаборатории», потому что там весь лес стоял нашпигованный разного рода минами и ловушками на ягуаров и пум.

Ни ягуары, ни пумы, ни какие-нибудь другие твари, конечно же, в эти ловушки не попадали, и на мины не наступали.

Вся хитрость заключалась в том, чтобы вокруг ловушки или мины разложить куски шкуры пекари, что-то вроде дикого кабана, они имеют отвратительную привычку нападать стадом и все вокруг предпочитают с ними не встречаться. Как только учуют их запах, сразу же уходят. А человек не в состоянии услышать эту вонь, пока ему в нос не ткнешь.

Пекари спят по ночам.

Если днем услышишь, как они подходят, то единственное спасение – это вскарабкаться на ближайшее дерево и сидеть там, пока они не уберутся восвояси.

А я придумал оборачивать вокруг талии кусок шкуры, и хоть это воняло невозможно как, и шлюхи отказывались спать со мной, но, по крайней мере, я был уверен, что никакой чертов ягуар не вцепится мне в задницу.

Да, мне было страшно. И что бы вы хотели услышать? Все это было не моё, все было чужим.

Чужое это место для меня и для большинства тех, других, кто «работал» со мной, за исключением тех трёх проституток, одного индейца и надсмотрщика, все мы были людьми гор, а эти кусты сводили нас с ума.

Знаете, какой галдеж могут поднять попугаи, обезьяны и прочие птицы, обитающие в амазонской сельве?