Сикль за твои мысли (ЛП)

Его глаза вдруг потемнели, но Гермиона никак не могла заставить себя отвести взгляд: ей все казалось, что он либо бросится на нее, либо выскочит из комнаты. Но вместо этого Малфой, отвернувшись, хихикнул:

— «Заблудших». Отличное слово, Грейнджер. Ты всегда ищешь в людях хорошее, даже в тех, кто этого не заслуживает.

— Это не так, — высоко подняв голову, возразила она.

— Но это не недостаток. Просто для меня эта твоя черта… непривычна.

— Может, тебе самому нужно, чтобы в тебе разглядели хорошее.

Слова сорвались с языка прежде, чем Гермиона успела подумать. Впрочем, какая разница, если он все равно прочёл бы их в ее мыслях.

— Полагаю, разглядывать будешь ты? — Малфой ухмыльнулся, убирая рисунки в сторону.

— Я не вижу других добровольцев, — цокнула языком она.

Одарив ее долгим взглядом, Малфой сначала открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл.

— Без разницы. Кстати, ты опять бубнишь.

Гермиону пронзило разочарование: Малфой в одно мгновение разрушил этот маленький момент доверия, возможно, никогда прежде с ними не случавшийся. Ей представлялась стальная крепость, которую Малфой возвел внутри себя — огромный механизм, помогающий держать оборону.

Услышав ее мысли, Драко усмехнулся:

— В этом я настоящий эксперт.

Гермиона, покраснев, вернулась к своим записям.

*

Малфой упоминал, что действие зелья продлится не день и не два, поэтому на следующий день Гермиона с ужасом ожидала, когда же на нее обрушится его мыслительный поток. Но после их странной беседы накануне Малфой продолжал удерживать непробиваемый окклюменционный щит, оставив Гермиону по другую сторону.

Будучи в бегах с Гарри и Роном, она так и не нашла времени на упражнения в легилименции и окклюменции, о чем теперь сильно жалела.

Малфой встретился ей в коридорах министерства, хотя обычно другие студенты и наставники пересекались только после занятий или во время обеда.

— Доброе утро, — сказал он с озорным огоньком в глазах.

— Здравствуй, — Гермиона кивнула. Нечто глубокое, личное, проскользнувшее во вчерашнем разговоре, теперь тревожило ее.

— Мы всегда можем поделиться чем-то личным, — усмехнулся Малфой и придержал ей дверь в класс.

— Прекрати превращать все мои мысли в грязные намеки, — отрезала она. — Я вообще предпочла бы, чтобы ты не совал свой нос куда не следует. Свои мысли ты мне читать не даешь.

Бросив сумку на стол, Малфой принялся выкладывать оттуда пергамент и ручки.

— Тогда теперь я для тебя открытая книга. Хотя ты наверняка об этом пожалеешь.

— Делай, что хочешь, — выдавила Гермиона, чувствуя, что губы невольно складываются в улыбку. — По крайней мере, мы будем на равных.

Он так взглянул на нее, что Гермиона почувствовала, как внутри все сжалось от сдерживаемого желания.

— Ну, раз ты уверена, что сможешь сдержаться… — рассмеялся он. — А мое предложение все еще в силе — на случай, если ты все-таки пожелаешь предаться плотским утехам. Кто бы мог подумать, что ты контролируешь себя лучше, чем я.

— Меня это не интересует, — сказала Гермиона, причем куда громче, чем следовало.

— Кстати, — Малфой прикусил нижнюю губу, сдерживая усмешку, — мне следует извиниться. Я дал тебе поверить, что меня волнует только твое тело. Хотя, — тут он понизил голос, и у Гермионы по спине пробежали мурашки, — твой блестящий ум привлекает не меньше.

Она вдруг поняла, что стоит к Малфою непростительно близко, тем более при подобных обстоятельствах, но не смогла сдвинуться с места.

— Вчера ты заявил, что мой разум тебя утомляет.

— Черт побери, это правда: не могу дождаться, когда действие зелья кончится. Но вот твой подход к жизни, твое мировоззрение… — Его глаза горели. — Ты другая, а еще чертовски умная. Меня это заводит.

К ее щекам вновь прилила краска.

— Малфой, — процедила Гермиона, — почему ты это делаешь?

— Потому, — протянул он и вдруг убрал челку от ее лица. — Ты же не хочешь, чтобы я скрывал свои мысли.

— Было бы чудесно, если бы ты сдержал себя и не думал обо мне в сексуальном плане, — выдавила Гермиона.

— И что еще мне следует делать до конца дня? — посмеиваясь, спросил Драко.

— Сосредоточиться на учебе, — чтобы увеличить расстояние между ними, Гермиона отвела взгляд. Слишком близко, слишком неловко…

Своими усмешками Малфой снова прервал ход ее мыслей.

Их разумы слились, и Гермиона вдруг заметила, что чувствует разницу между словами, сказанными вслух и про себя, даже если не видит, двигаются его губы или нет.

Ты не пожалеешь, Грейнджер.

Она позволила себе вновь взглянуть на него, а после намеренно показала одну из своих мыслей. Влечение не отменяет многолетней вражды.

А как насчет страсти?

Малфой стоял перед ней, уперевшись руками в разделявший их стол, с челкой, упавшей на глаза. На фоне его уверенности ее собственные мысли были едва слышны.

Ты ненавидишь меня.

Мерлин, нет. Даже в мыслях он сделал ударение на последнем слове. Вчера я уже говорил: я не ненавидел тебя в детстве — если это вообще была ненависть.

Следующие слова казались по-детски глупыми, но Гермиона не смогла их сдержать.

Ты всегда жалуешься, что я бубню. И никогда не обращаешь на меня внимания.