Сикль за твои мысли (ЛП)

Ты на самом деле бубнишь. И я обращаю на тебя внимание, просто не так, как ты хочешь. Он облизнул губы. Я обращаю внимание на изгибы твоих бедер; на то, как ты расстегиваешь верхние пуговицы на блузке; на твои великолепные волосы и на мое желание взяться за них и…

— Хватит, — вспылила Гермиона и, отвернувшись, принялась рыться в сумке. Непрошенный, совершенно неуместный образ мелькнул в ее голове: Малфой стоит позади, обхватив ее бедро одной рукой, а другой тянет ее за волосы назад, к своему плечу. Потом прикусывает ее за подбородок, а пальцы скользят под юбку, тянут ткань вниз. Кожа головы ноет от беспрестанного давления, но желание продолжает пульсировать внизу живота.

Картинка вдруг исчезла — так же внезапно, как появилась, — и Гермиона вдруг заметила, что пальцами вцепилась в столешницу. Случайный взгляд в сторону Малфоя сразу все объяснил. Как жестоко было подсовывать ей этот образ!

— Малфой, я думала, что зелье позволяет читать мысли.

— Что поделаешь, если мои мысли так наглядны.

— Прекрати.

— Хорошо, — и он так просто занял свое место, готовясь к занятию, что Гермиона просто диву далась.

— Не надо так удивляться. Я ведь не собираюсь что-либо тебе навязывать — просто развлекаюсь. Но, если хочешь, чтобы я остановился, я так и поступлю.

Все его слова и действия выбивали ее из колеи, а теперь еще и возбуждали!

— Значит, мы договорились: я прошу прекратить — ты прекращаешь?

— Ага. Я даже снова начну закрывать свои мысли, чтобы тебя не смущать, — и он невесело усмехнулся. — Гермиона, я ведь не монстр.

Прежде он не звал ее по имени — по крайней мере, она такого не помнила. Это обескураживало. Но Малфой даже не обратил внимания на эту мысль.

— Ты в курсе, что тебя невозможно понять? — прошептала Гермиона.

— Удивительно, ведь ты буквально читаешь мои мысли, — он нервно постучал ручкой по пергаменту. — Можно было бы подумать, что ты все уже поняла.

— Что именно? — во рту вдруг стало сухо.

— Я ожидал от твоих выдающихся мозгов большего. Так что давай вернемся к уроку.

Нахмурившись и еще больше смутившись, Гермиона только и смогла, что кивнуть, прежде чем они продолжили занятие.

*

До конца дня Гермиона не слышала ни скабрезных, ни грубых мыслей, хотя уверенности в том, что Малфой все это время использовал окклюменцию, не было. Ее собственные мысли вслух не комментировались.

На самом деле, Малфой был не только самым сдержанным, но и самым дружелюбным из тех, с кем ей приходилось сталкиваться с начала работы в качестве наставника.

От этого открытия сразу стало не по себе. И вчера, и сегодня утром они вели себя не как друзья, но как приятели. Гермионе оставалось только изумляться.

После последнего урока — гербологии — Малфой тихо собирал сумку: ручку он зажал в зубах, а два листка пергамента заложил между книжных страниц, чтобы не смять их.

Гермиона подошла к нему, когда он убирал ручку во внутренний карман сумки.

— Спасибо, что был сегодня так сосредоточен.

— Не за что, — он кивнул. — Спокойной ночи, Грейнджер.

Итак, снова Грейнджер. Хотел ли он вообще называть ее по имени?

Малфой тем временем накинул на плечи плащ.

— Хотел. Но, на твоем месте, я бы не стал на этом зацикливаться. В конце концов, завтра действие зелья кончится, и все снова будет по-старому, верно?

Он выжидающе посмотрел на нее, и Гермиона поймала себя на том, что прикусила нижнюю губу.

— Верно.

Малфой так быстро перекинул ремень сумки через плечо, будто рвался поскорее отсюда уйти.

— Все хорошо? Я ведь не обидела тебя?

— Обидеть меня? — Малфой самодовольно фыркнул. — Чтобы меня обидеть, надо действительно постараться. А ты просто поставила меня на место. Значит, до завтра?

Сбитая с толку Гермиона кивнула.

— Да, до завтра.

Он ушел прежде, чем она успела сказать что-нибудь еще.

*

Отстраненная вежливость, с какой они общались вчера, никуда не исчезла. Гермиона вновь задалась вопросом, почему Малфой прекратил ее поддразнивать, да еще и стал таким безразличным. А главное, почему это ее волнует?

Малфой по прежнему слышал ее мысли — в этом она была уверена, — но предпочитал их игнорировать, в том числе изумление его необычным поведением.

В перерыве на обед, когда Малфой собрался уйти, Гермиона схватила его за руку:

— Куда ты?

Обычно эти короткие полчаса они ели вдвоем, в тишине класса.

— Я вернусь. Просто я не взял с собой ничего поесть.

— Я тоже.

— Тогда нам обоим стоит пойти и где-нибудь пообедать, — он легкомысленно пожал плечами.

Но Гермиона выдохнула:

— Малфой, это всё потому что вчера я попросила тебя остановиться?

Он посмотрел на нее — снисходительно, сверху вниз.

— Это потому что всё хорошо в меру. Я устал от беспорядка в твоей голове. Если мои расчеты верны, эффект пропадет к концу дня.

Гермиона вдруг почувствовала себя опустошенной.

*

Малфой вернулся в класс, опоздав на пять минут, и снова уселся на свое место с пустым выражением лица. Присев на краешек стола, Гермиона вгляделась в его лицо, пытаясь догадаться, о чем он думает. Но, похоже, Малфой по-прежнему держал ментальный щит.