Сила нашего притяжения

Глава 13

Мне потребовалось около тридцати секунд, чтобы понять – что-то неладно. За дверью моей комнаты топает мама, и весь дом сотрясается от ее шагов. Взгляд на часы подтверждает мою догадку: еще слишком рано. Или, наоборот, поздно.

В новой обстановке дни теперь тянутся дольше, чем в Нью-Йорке. С тех пор как мы сюда переехали, прошло три долгих недели, но каждый раз, просыпаясь, я на мгновение ощущаю себя дезориентированным. Где я? Кто заменил кирпичную стену в моем уютном гнездышке этой ужасной штукатуркой? Почему моя кровать такая огромная?

Я сажусь и спускаю ноги с кровати. Затем смотрю на часы – половина второго. К этому времени отец уже должен был приземлиться во Флориде, чтобы отправиться на осмотр стартовой площадки вместе с другими астронавтами. Я погружаю пальцы ног в ворс ковра и кручу шеей, чтобы размять позвонки, а затем разыскиваю шорты. Выйдя из комнаты, я успеваю заметить развевающийся край маминой ночной рубашки, исчезающий за углом коридора, ведущего к гостиной.

– Ну, что вы мне скажете?! – кричит она в трубку телефона.

– Мама? – удивленно спрашиваю я, пораженный ее видом.

Покрасневшие глаза в слезах смотрят мимо меня, а грудь поднимается и опускается слишком быстро, это определенно ненормально. Внутри у меня зарождается глубокая тревога, дыхание учащается.

– Нельзя скрывать такую информацию, – кричит мама в телефон. Когда она поднимает взгляд и наконец замечает меня, ее гнев утихает. Со слезами она крепко меня обнимает. – Ты не мог бы вернуться к себе в комнату, Кэл?

Мне хочется забросать ее вопросами, но я молчу. Обычно большую часть дня я провожу, пререкаясь с родителями, но когда что-то идет не так, если происходит что-то очень тревожное, я почему-то превращаюсь в послушного ребенка.

Так что я проскальзываю обратно в свою комнату и, избавившись от первоначального приступа паники, бросаюсь к телефону. Проверяю сообщения, но их нет. Мне нужно найти ответ, поэтому я запускаю новостные приложения.

Только я успеваю открыть «Флэш-Фэйм», как сразу замечаю, что мой канал зарегистрировал невероятный объем трафика, хотя я сегодня ничего не транслировал и не размещал. Я судорожно проверяю лайки и комментарии, пытаясь понять, что происходит.

Крушение… реактивный самолет недалеко от мыса Канаверал… частный самолет с пятью сотрудниками НАСА. Фамилии не названы. Предположительно, на борту находились трое астронавтов. Один признан мертвым сразу на месте аварии; двое других доставлены в больницу. Впрочем, на моей странице это все обсуждается на уровне слухов. Я просматриваю несколько ссылок в местных новостях, подтверждающих эту новость, поднимаю взгляд и вижу в коридоре маму.

– Что происходит, мама?

Один признан мертвым.

Я вздрагиваю, и меня вновь охватывает страх. Он проникает в меня, уверяя, что больше уже ничего и никогда не будет по-прежнему, что тот погибший – непременно мой отец, что его мечтам не суждено сбыться. Какой бессмысленной выглядит его смерть в первый же месяц работы!

– Папа попал в аварию, – отвечает мама. – Но с ним все в порядке. Мы всё узнаем подробнее, когда НАСА посчитает, что можно нам об этом сообщить.

Я облегченно вздыхаю, чувствуя, как напряжение в теле резко ослабляет хватку.

– В новостях говорилось, что на борту было три астронавта.

– Да, я знаю лишь то, что Марк и Грейс тоже летели на этом самолете.

– Но я узнал еще кое-что. – Я сглатываю комок в горле, надеясь, что это неправда. – Один из них погиб, мама.

Огонь полыхает в моих легких, обжигая внутренности. Беспокойство сковывает мои ноги, я не могу двинуться с места, все тело дрожит. Но мне нужно срочно бежать. Нужно узнать, была ли там Грейс. Невозможно представить себе космическую программу без ее участия.

Я потрясенно думаю, что Леон сейчас, на этой же самой улице, ведет точно такой же разговор с членами своей семьи. Или, возможно, он ведет сейчас совсем другой разговор.

– А отец точно в порядке? Ты уверена? – спрашиваю я.

– Да. Он в больнице под наблюдением, но все в порядке. Эти греб… извини, я хочу сказать… Черт, ты понимаешь, что я имею в виду. Эти гребаные идиоты из НАСА не говорят ни слова о том, где он находится и когда я смогу с ним поговорить!

Она заламывает руки, зажимая телефон между ухом и плечом. Ее тревога заразительна, и я чувствую, что сам вновь начинаю волноваться.

– Он в порядке. По крайней мере это мы точно знаем, – повторяю я. – Но я должен проведать Леона. Мне нужно убедиться, что Грейс тоже не пострадала.

Мама смотрит на часы, на ее лице отражается беспокойство.

– Это всего лишь в квартале от нас. Это ведь не Бруклин. Я, скорее всего, не встречу никого по дороге туда. Это безопасно, ну пожалуйста.

– Ты не можешь просто ему позвонить?

– Я позвоню ему по пути. Но что, если это она?

Наконец мама понимает, насколько я взволнован и обеспокоен. Она впервые видит меня с такой стороны. Мама кивает мне и мягко улыбается.