Сила нашего притяжения

– О, дорогой, я не знала, что вы двое… иди, иди, – успокаивающе произносит она. – Я в порядке. В любом случае я бы предпочла, чтобы тебя не было здесь, когда я буду материть представителей НАСА, если они вообще когда-нибудь позвонят.

Я надеваю кроссовки, хватаю телефон и выбегаю на улицу.

Влажная хьюстонская ночь покрывалом, столь же обволакивающим, как днем, сразу прилипает к моему лицу. Вокруг непроглядная темень, если не считать улиц с рядами тусклых фонарей, и я тут же покрываюсь потом, но, честно говоря, по большей части от охватившей меня паники. Кроссовки на ногах поскрипывают при ходьбе, и с каждым шагом я вздрагиваю. Наверное, стоило немного задержаться и надеть носки.

Один из астронавтов погиб. В глубине души я всегда опасался чего-то такого. Конечно, астронавты иногда погибают – достаточно вспомнить несчастные случаи во время тренировочных полетов, пожар на «Аполлоне-1»[22], катастрофу «Челленджера»[23]. Смерть не раз омрачала историю американской астронавтики.

Но я никогда не думал, что она коснется кого-то из моих знакомых.

Я никогда не думал, что это может произойти так скоро.

Я мчусь по тротуару, воздух пронизывает ткань рубашки и треплет волосы, по лицу стекает какая-то влага. Слеза. Затем еще одна. Не успеваю я подбежать к дому Леона, как меня охватывают рыдания, поэтому приходится остановиться ненадолго, чтобы прийти в себя. Не знаю, чем это вызвано. В основном, наверное, страхом? Паникой?

По крайней мере, я здесь один. И могу плакать, не беспокоясь о том, что меня кто-нибудь увидит. Представьте, каково это: проснуться посреди ночи и обнаружить, что твой отец, возможно, погиб, а затем понять, что, хотя беда прошла мимо, страдания может испытывать другой дорогой тебе человек.

Господи, только бы с Грейс все было в порядке.

Вдруг я осознаю, что уже не один. Ко мне быстро приближаются чьи-то шаги, и я пытаюсь прийти в себя, хотя продолжаю тяжело дышать, держась за колени. Я совершенно выбит из колеи, и свет уличного фонаря над головой лишь усиливает ощущения.

Может, этот кто-то обойдет меня стороной. Может быть…

– Кэл? – ночь пронизывает возглас Леона, и у меня внезапно перехватывает дыхание. Либо я просто забыл сделать вдох. – Кэл, о нет, неужели это твой отец?

Леон подбегает ко мне и крепко обнимает. Я втягиваю его запах и ощущаю тепло тела. Его ухо оказывается рядом с моим ртом, поэтому я шепчу – больше я ни на что сейчас не способен, – что с отцом все в порядке.

– Я боялся, что это была… – осекаюсь, не в силах продолжать. Мы тяжело дышим в унисон, поэтому я немного отстраняюсь, чтобы вдохнуть больше воздуха. – Я думал, это твоя мама, и разволновался за тебя.

– Именно поэтому и я здесь оказался.

Его глаза будто вобрали в себя весь тусклый ночной свет. В них отражается паника, хотя прежде я чего-то такого не наблюдал. Леон дважды моргает, и я вздрагиваю. На этот раз не из-за страха. Причина в… чем-то другом. Не знаю, в чем конкретно, лишь понимаю, что раньше ничего подобного я не испытывал. В моей груди просыпается почти физически ощутимая боль, меня вдруг охватывает неподдельное чувство тоски по Леону, хотя он стоит рядом.

– Ты такой красивый сегодня. – Леон хмыкает и вытирает с лица слезы. – Я тебя еще ни разу таким не видел – обычно ты весь разодетый, даже когда помогал нам в общественном парке.

– У меня не было времени, – смущенно отвечаю я.

Я тяну за край футболки, стараясь не выдавать, как неловко мне показаться в чем-то подобном на глаза парню, который мне нравится. Он хватает меня за майку, и я позволяю ему снова притянуть меня к себе. Наши носы соприкасаются.

– Это Бэннон. Сотрудники НАСА ошиблись и проболтались отцу, что погиб кто-то из астронавтов, так что это должен быть он. – Леон хмурит брови, осознавая чудовищную правду. – Боже, как жаль. Бедная Мара. Его семья будет… Это что-то изменит?

Я недоуменно пожимаю плечами.

– Ты меня спрашиваешь? Мы сюда только что переехали.

Леон качает головой, словно пытаясь избавиться от какого-то неприятного воспоминания.

– Ты ведь читал газеты? Ходили слухи, что маму хотели поставить ведущим пилотом марсианской миссии, а Бэннона – ее дублером.

Я на мгновение задумываюсь.

– Думаешь, дублером станет мой отец? По-твоему, он может заменить Бэннона в этом полете?

Воцаряется звенящая тишина, но мне кажется, я знаю ответ. Шансы отца отправиться на Марс резко возросли.

– Мне нужно вернуться, мало ли, может, маме еще что-то сообщили, – говорю я. – Я безумно рад, что с твоей мамой все в порядке.

– А я – что с твоим отцом ничего не случилось. Но подожди…

С этими словами он меня целует. Не так страстно и ненасытно, как раньше, но внутри меня все готово взорваться. В его поцелуе ощущается сила и забота, а от того, как нежно Леон покусывает мои губы, я теряю контроль над своим телом, чувствуя легкое головокружение.

– Ты мне нравишься, – растерянно произношу я, будто четырехлетний ребенок, но ничего лучше мне в голову не приходит.