Сила нашего притяжения

– Я буду задавать вопросы, предложенные нашими зрителями, – объявляет он. – Отвечайте честно, но старайтесь сохранять спокойствие.

Все начинает обретать смысл: тревожное выражение лица Грейс в каждом выпуске «Падающих звезд», раздражение Марка Бэннона из-за того, что его противопоставляют моему отцу и Грейс, напряжение, которое они демонстрировали в своих интервью. Все это связано с тем, как на самом деле «Стар-Вотч» относится к ним и их миссии.

– Твою мать. Последний дубль получился нечетким, – мрачно произносит Киара. – Вся съемка испорчена.

Это сигнал. Сделав глубокий вдох, я начинаю прямую трансляцию.

– Без последнего дубля у нас ничего не выйдет, – рявкает Джош. – Это ведь тизер. Как так могло произойти?

– Наверное, из-за того, что ты заставил меня самой заниматься съемками после того, как оператор уволился, – огрызается Киара, но я стараюсь, чтобы она оставалась за кадром. – Я понятия не имею, как управляться с этой штукой.

– Вы ведь смотрели репортажи «Стар-Вотч»? – шепчу я в камеру. – Потому что сейчас вы увидите, что на самом деле скрывается за их глянцевой картинкой.

Напряжение в комнате становится почти физически ощутимым. Я обвожу взглядом комнату. Кэт хватает Леона за руку. Мама судорожно прижимает ладонь к груди. Адреналин стремительно несется по моим венам, тяжело удерживать телефон так, чтобы картинка не тряслась. Мне нужно, чтобы все прошло идеально.

– Мы должны записать все снова, – говорит Джош. – Все это… Мара, я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, но не можешь ли ты снова сесть на пол и поплакать еще несколько минут?

В комнате повисает мертвая тишина. Кэт устало смотрит на отца, а мы с Леоном обмениваемся взглядами.

– Ты… чего ты от меня хочешь? – ошарашенно переспрашивает Мара.

– Знаю, знаю. Но нам нужно переснять всего несколько минут. Это будет действительно особенный выпуск – мы посвятим его Марку. Его памяти. Вот почему мне нужно, чтобы ты еще раз показала эмоции на камеру. Разве ты не обязана сделать это ради Марка?

Тишина опускается на нас, словно мокрое одеяло. От подобного цинизма волосы у меня на затылке встают дыбом. Увы, но в глубине души я даже не удивлен такому поведению Джоша.

– Так, все, тебе пора уходить, – произносит Тони. Его голос звучит холодно и ровно, но пламя в его глазах говорит об обратном. – Сегодня ты цинично воспользовался горем трех скорбящих семей.

– Простите, – возражает Джош необычно вежливым тоном. – Но у нас есть право снимать у вас дома, и люди хотят это видеть. У меня есть список вопросов от наших зрителей. Мы в одной лодке…

– Стоп. – Тони прочищает горло. – Разве не странно, что всякий раз, когда ты задаешь нам острый, неприятный или просто оскорбительный вопрос, то обязательно делаешь примечание, якобы он «от наших зрителей»? Я лишаю тебя права вторгаться в наш дом. И посмотрим, как вы на это ответите, потому что на этот раз снимают вас.

Тони кивает в мою сторону, и у Джоша внутри как будто щелкает переключатель. Он бросается ко мне, но я поднимаю камеру, чтобы взять крупным планом его лицо. Джош тоже еще молод, и мне на мгновение становится неуютно при мысли, как скоро теперь кончится его карьера, а ведь он только получил собственное шоу, но отступать я не собираюсь. Я его не боюсь.

– Ты что, собираешься нас шантажировать? Ты понимаешь, что мы сразу же подадим на тебя в суд, стоит только видео выйти в эфир? Без нас… без меня НАСА не существует!

– Видишь ли, Тони хотел сказать, что я веду прямой эфир, а не запись. – Я смотрю на экран и поражаюсь, сколько человек смотрит нас в четверг в такую рань. – Восемьдесят пять тысяч зрителей, и их становится все больше.

– Сколько времени потребуется, чтобы видео стало вирусным? – вмешивается Тони.

Я на мгновение закатываю глаза, гадая, понимают ли люди старше тридцати, как видеоролики становятся вирусными и что вообще означает это слово.

– Немного, – отвечаю я, чтобы его успокоить, затем переключаюсь на фронтальную камеру. – По понятным причинам я прекращаю этот стрим. Наши семьи будут поддерживать друг друга в это непростое для нас время. «Стар-Вотч» теперь сюда дорога заказана, так что моя работа сделана.

В коридоре мы с Киарой даем друг другу пять, прежде чем она закидывает на плечо упакованную в чехол камеру и выходит из дома.

Когда телевизионщики уходят, в комнате воцаряется тишина. Затем, словно по заранее отрепетированному сценарию, все, кроме Мары, принимаются за дело. Леон и Кэт приносят соки, Тони хватает кружку Мары, чтобы налить еще кофе, а мама начинает резать запеканку.

Прямо на моих глазах напряженность, вызванная визитом «Стар-Вотч», начинает постепенно рассеиваться. Хрустальные стаканы для сока снова отправляются на полки. На замену им достают обычные стеклянные, а вместо ретрофарфора расставляют привычные бумажные тарелки. Музыкальный проигрыватель замолкает.

Пока все вокруг заняты домашними хлопотами, пытаясь придать атмосфере больше теплоты и уюта, я присаживаюсь рядом с Марой. Меня гложет чувство вины от подозрения, что я совершил большую ошибку. Мара горбится, но лицо ее по-прежнему ничего не выражает.