Сила одного

Так же быстро и привычно дежурный офицер провел развод караулов и нарядов, и группы солдат устремились к своим местам.

Зона общего режима, куда Данко шел со своим караулом, находилась в паре километров от окруженных высоким бетонным забором казарм полка.

Топая по асфальтированной дороге, солдаты, как и положено по уставу и чтобы скоротать время, тянули песни. Одну за другой, до самого караула.

Вот и зона. Три километра в периметре, окруженная несколькими рядами опутанных колючей проволокой высоких бетонных заборов. По углам этого огромного неправильного четырехугольника— высокие караульные вышки.

Вот и караулка. Железная дверь: за ней— небольшой дворик и само караульное помещение. Во дворике вновь прибывшие смены сразу разделились. Одна пошла принимать “порядок”у старого караула, другая— сменять посты.

Данко и вся вторая смена, приняв караулку, отправились спать. До двадцати часов— когда придет их черед заступать на пост.

Войдя в спальное помещение, солдаты сразу попадали на кровати и захрапели. Данко не спалось. Отдельные, известные “фигуры” мозаики никак не открывали хоть какой-то картины. Салахов, Платонов, Наташа, бар “Амазонка”— одно. Оружейный склад, дача командира полка, связующий их окурок ментоловой сигареты— другое. Наконец, старшина и организованный им побег заключенного— третье. И есть ли между всем этим какая-то связь? Неизвестно. И пока на это ничто вроде бы не указывает. Во всяком случае, в данную минуту для Данко это самое важное. Потому что нужно срочно решать: как быть? Допустим, он сделает все так, как говорит старшина. Выпустит заключенного. Интересно: кто этот заключенный? Как там еще отреагируют на его побег? Вдруг это какой-нибудь важный авторитет? Что вероятней всего. Кого еще будут освобождать с таким риском? Ну ладно, черт с ним— как быть, если Данко после этого сразу закроют? А сам беглец не вернется? Тут было над чем подумать. рассказать все начистоту— это еще не освободит его от ответственности. Хотя, с другой стороны, старшина ведь его шантажировал. А значит, вина в основном падет на него, а не на Данко. Но кто поверит ему? Какому-то рядовому солдату? Скажут: проспал и теперь отмазывается. Да, тут сам черт ногу сломит. А если бегущего зэка не выпустить? Подстрелить, как это и положено? Ну, тогда скорее всего Данко уж точно не сносить головы. И Наташе, хоть она теперь для него никто, тоже. Уж старшина, который, как теперь Данко ясно понял, был связан с преступниками, впустую грозить не будет. Слишком уж все серьезно. Так что выбора у Данко фактически не было. Слишком уж в крутой ситуации он неожиданно для себя оказался. Придется делать, что сказано. Хотя бы для того, чтобы выиграть главное— время. А время для него теперь имело самое большое значение. Но, понапрасну нервничая, тратить его не стоит. Что делать в ближайшее время— Данко решил. Как быть потом— станет видно. А пока— нужно спать. Скоро ему заступать на пост, а потом, судя по всему, ему долго спать не придется. Перевернувшись на другой бок, Данко попытался заснуть— и заснул.

— Смена, подъем! — ворвался в его уши резкий голос начальника караула. Здоровый усатый начкар шел по тесному проходу между кроватей. В его огромной руке виднелся край каучуковой дубинки, которой начкар подгонял зевающих караульных.

Наскоро похлебав невкусную караульную стряпню, солдаты разобрали из пирамиды свои автоматы и построились в слабо освещенном дворе.

Спустя пару минут вышел затянутый в ремни, с кабурой на правом боку начкар. Построил их в колонну по двое. И повел на посты.

— Сто-о-ой, кто идее-ет?! — еще издали нечеловеческим криком завопил, как предписано в уставе, часовой первого поста.

— Начальник! Пропускай! — в тон ему ответил начкар.

Эта процедура повторилась несколько раз, прежде чем Данко добрался до своего поста. Забрался по крутым узким ступенькам наверх, принял пост у караульного первой смены седьмого поста рядового Ефимова. Проводил взглядами уходивших дальше солдат. Затем посмотрел на ярко освещенную старыми фонарями зону. Поправил на плече автомат. Дождавшись, когда смена совсем скрылась из виду, достал сигарету и закурил. Взглянул на часы: они показывали 22.15. значит, до побега заключенного было без малого два часа. Время тянулось медленно. О том, что его скоро ждет, Данко старался не думать. Ожидание неприятностей всегда хуже самих неприятностей. Так что их лучше не ждать. Отвлечься на посторонние темы. Подумать о чем-нибудь приятном… Вот только о чем-Данко как раз не знал. Пришлось признаться, что приятного сейчас в его жизни уж очень мало. Почти ничего. Ну и черт с ним. Всему свое время.

А сейчас он стоял на своем посту и курил сигарету за сигаретой. И время от времени поглядывал на часы: 22.30, 22.45, 23.00… Вот уже половина двенадцатого. Чем ближе время событий— тем сильнее напрягаются нервы. Сами собой сжимаются и разжимаются мышцы, учащается пульс, увеличивается давление. Такое вот нервное создание— человек.