Сила присутствия. Том 1

Я лишь написал заголовок, а весь оставшийся час просидел, как истукан, и в конце отдал учителю чистые листы. За все это время ни одна мысль не потревожила мой ум. Я был в полном сознании, но мой ум был неподвижен, как монолит. Как я ни старался, я просто не мог собраться с мыслями, чтобы написать хотя бы несколько строчек.

Такие состояния находили на меня на протяжении двух лет, пока я учился на младших курсах. Даже сейчас я удивляюсь, как я выдержал промежуточный экзамен – мне не хватило лишь нескольких баллов до высшего результата. Эта удача дала мне возможность ходить на дополнительные занятия, дающие право на диплом с отличием. Мне пришлось изучать физику, хотя моим первоначальным желанием было изучать английскую литературу. Причиной стало то, что английский я сдал плохо, получив лишь проходной балл. Оглядываясь назад, могу сказать, что тогда я утратил способность мыслить творчески, в то время как способность запоминать и повторять информацию из книг у меня оставалась.

Годы, когда я посещал дополнительные занятия по физике, были для меня тяжелым временем. Работа с книгами вызывала сильные боли в голове. Большую часть времени вне стен колледжа я проводил лежа, с закрытыми глазами – так я пытался утихомирить боль. До сих пор поражаюсь, как я умудрялся каждый год переходить на следующий курс. Скорее всего, это происходило благодаря доброте профессора, который мне симпатизировал – должно быть, через него мне передавалась Милость Бхагавана.

В январе 1919 г. я навестил свою сестру в Тируваннамалае. В то же утро, когда я приехал туда из Тиручираппалли, я получил даршан Шри Бхагавана в Скандашраме. И на этот раз взгляд Бхагавана, исполненный Милости, остановился на мне. Вернувшись к сестре после даршана, я прилег вздремнуть после завтрака. Это не было обычным сном. Более двух часов я находился в полном сознании, но в то же время не осознавал свое тело и все окружающее. С огромным трудом меня подняли к обеду. И даже после подъема у меня было ощущение, что все окружающее – сон. Разумеется, все заметили мое недоуменное выражение лица и стали надо мной смеяться.

Вернувшись в Тиручираппалли, я мало-помалу восстановил свою способность к обучению, но мне пришлось продлить его срок, который составлял три года, до четырех лет. В конце концов, сдав в 1921 г. экзамены на степень с отличием, я оказался вторым в списках университета.

После выпуска я вначале намеревался изучать право, но когда мне предложили работу преподавателя физики, я сразу же согласился. Я начал свою карьеру в 1922 г. как ассистент профессора физики в Американском колледже в Мадурае и проработал там тридцать три года с американскими и индийскими преподавателями. В конце концов я вышел на пенсию профессором и деканом факультета физики и на этой должности оставался двенадцать лет, до 1955 г.

На летних каникулах, в конце первого года преподавательской работы, я навестил свою сестру. Она была замужем за Куппусвами Айером, и жили они в Тируваннамалае. Во время той поездки я получил даршан Кавьякантхи Ганапати Муни и Бхагавана Раманы Махарши.

Ганапати Муни жил тогда в пещере Мангового дерева на горе – это место было уже освящено присутствием жившего там Махарши. Однажды после полудня мы с моим приятелем Т. К. Сундарешей Айером и зятем Куппусвами Айером отправились к Ганапати Муни. Шри Т. К. Сундареша Айер рассказал мне, что он был секретарем у Ганапати Муни, который организовал «Махендра Сангу», насчитывающую десять тысяч человек со всей Индии. Целью «Махендра Санга» было практикование мантра-джсшы, проведение хомы (ведических ритуалов) и другие духовные практики с целью освобождения Индии от британского владычества. Все последователи Ганапати Муни в то время с любовью называли его «Наяна» (отец). Поскольку я слышал о нем много хорошего, я обратился к Наяне с большим почтением.