Сила присутствия. Том 1

Он сидел перед входом в пещеру и показался мне величественным, как греческая статуя. На его лице сияла очаровательная улыбка, как у любящей матери. Мы простерлись перед Наяной, и меня представили ему. Когда я заговорил с ним о новейших взглядах на пространство, время и материю, он слушал с огромным вниманием, лишь изредка прерывая меня. Я закончил свою речь словами о том, что все сводится к пространственно-временному континууму, в котором, согласно определенным законам, происходит непрерывная трансформация крошечных частиц в энергию и наоборот. Наяна спросил, каким же образом Вселенная без разума, который бы следил за всеми процессами, может оставаться такой, какая она есть, не превращаясь в хаос. И тогда я вынужден был признать, что Вселенная – это континуум сознания, в котором пространство-время и все объекты, от звезд до электронов, функционируют согласно определенным законам. Я сказал ему, что твердость всех объектов – лишь иллюзия, потому что общий объем частиц, составляющих тело, ничтожно мал в сравнении с объемом тела, – подобно тому как все звезды, сложенные вместе, составили бы очень незначительную часть объема бесконечной Вселенной. Я также сказал ему, что из своих исследований сделал такой вывод: картина мира, состоящая из призрачных теней, проявляется на бесконечном экране чистого сознания.

В этот момент разговора Шри Ганапати Муни воскликнул: «Читрам! Читрам!» (Картина! Картина!) Эти слова, подобно мистическим мантрам, произвели на меня магическое действие. В тот же самый момент, на краткую вечность, мое тело исчезло, и я стал этим экраном сознания, на котором проявляется видимость мира!

Мы простерлись у ног этого великого учителя мантра-шастр (науки о мантрах) и распрощались с ним. Его слово было мантрой, а его дыхание – благословением для всего мира.

В то время я очень симпатизировал таким людям, как Ганапати Муни, действовавшим во имя политического подъема Индии. Такие люди, как Бхагаван, возмущали меня – тем, что они не пошевелили бы и пальцем ради освобождения родины. В тот год до моей встречи с Бхагаваном я нарочно вступал в яростную полемику с каждым, кто игнорировал практические аспекты жизни, при этом рассуждая о Боге.

Из-за этой своей позиции я сказал своим спутникам, что не намерен простираться перед Махарши. Однако, когда я увидел его, произошло нечто странное: как только мы вошли к нему, я растянулся на полу лицом вниз, оказавшись в традиционной позе простирания. Это спонтанное действие смутило меня, так как я знал, что мое отношение к Махарши было известно моим спутникам.

В запоздалой попытке вернуть себе утраченное хладнокровие, я пристально посмотрел на Махарши и попытался вступить с ним в полемику на философские темы. «Сейчас вы сидите здесь, – сказал я. – Но каким будет ваше следующее состояние?»

Я хотел знать, что он думает о жизни после смерти. Я думал, что сейчас он ответит мне, что есть душа, которая продолжает жить после распада тела, и что она в конечном итоге соединяется с верховной душой Бога. Мне не терпелось затеять с ним спор, чтобы доказать, что это не так. Прошло несколько минут, но ответа так и не последовало. Стояла абсолютная тишина, и две пары глаз – мои и его – пристально смотрели одна на другую.

У меня мелькнула мысль: «Интересно, он молчит, чтобы не отвечать на неудобный вопрос?» И тут же прозвучал звенящий голос Шри Бхагавана: «Вы сказали „состояние“. Что вы подразумеваете под состоянием?»

Если бы даже подо мной разорвалась бомба, это не было бы столь сокрушительно, как этот неожиданный встречный вопрос. Я понял, что должен держать ответ.

Я начал думать: «Ну, хорошо. Я не спрашивал его о теле, которое похоронят или сожгут. Внутри тела есть нечто – думающее устройство, так называемый ум. Я о нем и спросил. Теперь, если я скажу, что мой вопрос был о состоянии ума, он, конечно же, спросит, что же такое ум. У меня должен быть готовый ответ на этот вопрос».

И я стал спрашивать себя: «Что такое ум?» Но никакого ответа не было. Мой ум был парализован, способность думать полностью исчезла. Я чувствовал себя беспомощным немым. В глазах Шри Бхагавана был пронзительный блеск, приковывающий к себе мой взгляд. И наконец победная улыбка озарила его божественное лицо. Я перестал осознавать и свое тело, и окружающий мир – мое ничтожное «я» растворилось в чистом Осознавании-Бытии, в котором все названия, формы, время, пространство и действия полностью исчезают. Я был в состоянии абсолютного безмолвия, безначального и бесконечного, пылая самосияющим «Я есть». Когда я снова начал осознавать свое тело и окружающий мир, внутренний свет все еще сиял, и уже не нужно было ни спрашивать что-либо, ни отвечать. В восторге от своего головокружительного поражения, я тут же простерся перед ним и выбежал прочь.