Сила сильных

Робко она склонилась над горловиной и окунула язык в огненное сладостное зелье. Внезапно Лок упал на колени, наклонился вперед и, что-то бормоча, оттолкнул ее так резко, что она шлепнулась назад и очень удивилась. Пока она сидела и облизывалась, Лок присосался к сосуду и глотнул трижды подряд, но на третий раз он уже не достал до поверхности меда, напиток дразнил его, так что он втянул один воздух, захлебнулся им и громогласно, взахлеб, раскашлялся. Фа бесполезно попыталась достать мед языком и принялась сердито упрекать Лока. Подумав, она застыла на мгновение, затем подняла сосуд и поднесла ко рту, так же, как это делали новые люди. Лок, глядя на ее лицо, слившееся с камнем, засмеялся и пытался показать ей, как смешно она выглядит. Но тут он вспомнил про мед, вскочил на ноги и стал отнимать у нее каменный сосуд. Но сосуд этот словно прилип к ее лицу, и когда Лок дернул его вниз, ее лицо тоже опустилось. Потом они дергали сосуд, каждый в свою сторону, и вопили друг на друга. Лок услышал свой собственный голос, резкий, громкий и дикий. Он разжал руки, вслушиваясь в этот новый свой голос, и Фа отшатнулась вместе с сосудом. Тут Лок увидел, что деревья качнулись медленно, очень плавно, в сторону и кверху. Внутри него возникло замечательное видение, которое все расставило по своим местам, и он попробовал поведать об этом Фа, но она даже не слушала его. Тут наступила полная пустота, он лишь видел внутри себя, что уже смотрел на это раньше, и его охватила дикая злость. Он догнал это видение голосом и услышал себя как бы со стороны, отделенного от Лока-внутреннего, услышал, что хохочет и крякает, как селезень. Но одно самое важное слово было первоосновой видения, и хотя само видение пропало, точно испарилось, Лок попытался удержать хотя бы это слово. Он перестал хохотать и с важностью обратился к Фа, которая все стояла, спрятав лицо в каменном сосуде.

— Бревно! — произнес он. — Бревно!

Тут он вспомнил про мед и с возмущением вырвал сосуд из рук Фа. Перед ним качалось и плыло ее багровое лицо, она смеялась и тараторила. Лок поднимал сосуд в точности так же, как его совсем недавно поднимали новые люди, и мед лился ему на грудь. Он отвалился назад, выгнулся, и теперь его лицо оказалось под сосудом и он сумел подставить рот прямо под струю. Фа зашлась звонким смехом. Она свалилась на землю, перекатилась и откинулась навзничь, взбрыкивая ногами. Лок и медовый огонь, который полыхал в его нутре, нехотя отозвались на ее зов. Затем оба снова вспомнили про напиток и снова отбирали сосуд друг у друга и бранились. Фа сумела отхлебнуть глоток, но мед внезапно загустел и уже отказывался течь. Лок вырвал у нее сосуд, встряхнул его, ударил по нему кулаком, заорал, но меду внутри уже не было ни капли. Тогда Лок в злобе ударил сосуд оземь, и тот раскололся надвое, будто в издевательской гримасе. Лок и Фа накинулись на осколки, прильнули к ним, вылизывали и вертели, удивляясь, куда же исчез мед. Гул водопада заливал и прогалину в голове у Лока. А деревья все убыстряли бег. Он резко вскочил на ноги и тут же понял, что земля так же неустойчива, как бревно. Он ударил по пробегавшему дереву, чтобы оно остановилось, но через секунду уже валялся на спине, и небо над ним вертелось, как ветка в водовороте. Он перевернулся и поднялся, с трудом оторвав от земли зад, неустойчиво, как новый человечек. А Фа, словно бабочка с обожженными крылышками, все ползала вокруг кострища, густо усыпанного пеплом. Она бормотала что-то несвязное про гиен. Лок вдруг ощутил, как сила новых людей вливается в него. Он был уже одним из них и стал отныне всемогущ. На прогалине валялось еще много ветвей и несгоревших стволов. Лок подбежал к бревну, лежавшему в стороне, и приказал ему ползти. Он закричал:

— Э-эх! Э-эх! Э-эх!

Бревно скользило, как деревья, только уж слишком медленно. Лок все кричал, но бревно не ускоряло движения. Тогда он поднял ветку и принялся колотить ею бревно, снова и снова, как Танакиль била Лику. Внутри себя он увидел людей по сторонам бревна, они тянули его, разинув рты. Он закричал на них, как кричал старик.