Сила сильных

Фа ползала рядом. Двигалась она плавно, неспешно, как бревно и деревья. Лок с диким воплем обрушил палку на ее крестец, конец сломался, отлетел в сторону и запрыгал среди деревьев. Фа взвизгнула и, пошатываясь, поднялась на ноги, так что Лок, который пытался ударить еще, промахнулся. Она повернулась к нему, и теперь они были лицом к лицу и кричали, а деревья все плыли мимо. Лок увидел, как ее правая грудь колыхнулась, рука поднялась, раскрытая ладонь взметнулась в воздухе, и ладонь эта сейчас была важна, потому что в любую секунду могла превратиться в нечто такое, что требовало полного подчинения. Затем его щеку обожгла молния, которая на миг ослепила его и весь мир, земля под ним ушла из-под ног и нанесла ему в правый бок страшный и коварный удар. Он прижался к этой поднявшейся земле, а щека его тем временем то раздувалась, то опадала, и из нее вырывалось пламя. Фа теперь лежала, то отлетая, то приближаясь вплотную, как на качающейся ветке. Потом она тащила его то вверх, то вниз, а он вцепился в нее, и вот уже под ногами снова оказалась твердая земля. Оба плакали и хохотали, а водопад завывал уже здесь, на прогалине, и взъерошенная верхушка мертвого дерева взлетала к самому небу, но не уменьшалась в размере, а наоборот, делалась все больше. Лок напугался, ощущая себя брошенным, он думал, как хорошо было бы находиться рядом с Фа. Он изгнал из себя непостижимую странность и сонливость; затем начал искать Фа, старался удержать ее лицо, которое убегало, как дерево с растопыренной макушкой. Другие деревья непрерывно кружились, словно они так делали постоянно.

Лок проговорил Фа через мутную пелену:

— Я из новых людей.

При этих словах его подбросило в воздух. Затем он двинулся через прогалину, качаясь, медленной походкой, свойственной, как ему казалось, новым людям. Тут он увидел внутри головы, что Фа должна отрубить ему палец. Тогда он стал блуждать наугад по прогалине, чтобы отыскать Фа и сказать про это. Отыскал он ее за деревом близко от воды, и ее тошнило. Он рассказал ей про старуху в реке, но она опять не слушала его, тогда он возвратился к черепкам сосуда и вылизал последние остатки меда. Человек на земле, лежащий поперек оленя, теперь стал стариком, и Лок поведал ему, что новых людей теперь прибавилось. Затем он ощутил неимоверную слабость, так что земля стала мягкой, а внутри него самого все вертелись и крутились видения. Он объяснил лежавшему, что теперь Лок обязан возвратиться на откос, но тут же вспомнил, хотя у него шла кругом голова, что откоса уже нет. Он заголосил, горько и непроизвольно, потому что горевать было сладостно. Оказалось, что, когда он смотрит на деревья, те разбегаются в стороны, и лишь крайним напряжением можно заставить их снова сойтись, но сделать такое усилие он уже не мог. Неожиданно рядом с ним не осталось ничего, кроме солнечного света и гульканья голубей сквозь равномерный шум водопада. Лок откинулся на спину, широко открытыми глазами рассматривая непонятный орнамент, который образовывали двоящиеся ветки на фоне чистого неба. Веки опустились сами собой, и он, точно сорвавшись с утеса, провалился в сон.

11

Фа тормошила его:

— Они уходят.

Руки, но не руки Фа, сжимали ему голову, вызывая страшные страдания. Он застонал и перекатился по земле, чтобы освободиться от этих тисков, но они не отпускали, сжимая все беспощадней, пока не загнали боль глубоко внутрь головы.

— Новые люди уходят. Они волокут свои долбленые бревна вверх по склону на уступ.

Лок открыл глаза и завизжал от жгучей боли, ему показалось, что он смотрит прямо на солнце. Вода полилась у него из глаз, и он опять закрыл их. Фа затормошила его снова. Он отыскал землю руками и ногами, медленно привстал. Желудок подкатил к горлу, и вдруг его вырвало. Желудок был сам по себе; он затянулся тугим узлом, не желая переносить мерзкое медовое питье и излил его прочь. Фа тронула Лока за плечо.

— Мой живот тоже мучается.

Лок оперся на землю и с трудом сел, не поднимая ресниц. На одной щеке он ощутил жаркие солнечные лучи.

— Они уходят. Мы должны забрать нового.

Лок отчаянным усилием раскрыл глаза, осторожно посмотрел сквозь тяжелые веки, пытаясь рассмотреть, что же происходит вокруг. Теперь все стало светлей. Земля и деревья не имели формы, а лишь цвет, и так бурно качались, что Лок снова закрыл глаза.

— Мне плохо.

Фа не отвечала. А Лок ощутил, что руки, которые как тисками сжимали его голову, принялись давить изнутри так беспощадно, что казалось, будто кровь взрывает череп. Он раскрыл глаза, мигнул, и мир стал обретать устойчивость. Слепящие цвета еще сохранялись, но они уже не плавали в воздухе. Прямо перед ним земля была жирного коричневого и красного цвета, деревья сделались серебристыми и зелеными, а ветки горели зеленым огнем. Лок сидел, моргая, ощущая, как по его телу расползается нежность, а Фа все говорила: