Силиконовая надежда

– Деля, я понимаю, у тебя есть причина злиться на меня, – придав голосу виноватых ноток, произнес он. – Но ведь ты в конце концов тоже неплохо устроилась. Даже, как я вижу, куда лучше меня – со всеми этими статьями и патентами. Ты и сама преуспела, насколько я знаю.

– Неужели у тебя настолько скучная жизнь, что ты следишь за моими успехами? Не поверю.

– А напрасно. Я за эти годы многое понял и переосмыслил. Если бы не ты, я мог вообще из медицины уйти, и неизвестно, что бы вообще со мной сейчас было, – проникновенно сказал Павел.

Будь мне ровно на десять лет меньше, я, может, и поверила бы в эту надрывную речь. Но они уже прошли, эти злосчастные десять лет, и теперь, пережив все, я отчетливо видела, что словам этим цена три копейки, а Павел – просто хороший актер, не более. А он продолжал, не замечая, что я никак не реагирую:

– Деля, я так жестоко ошибся тогда. Мне не нужно было отпускать тебя, ведь ты оказалась единственным человеком, который в меня верил. Это благодаря тебе я смог восстановиться и снова начать оперировать. Ты в меня верила и заставила меня тоже снова поверить…

– И чем же ты отплатил мне за это, Паша? – перебила я, чувствуя, как начинает подташнивать от обилия сладости в его речи. – Украл мою разработку?

– Деля! Ну, хватит! Ты ведь понимаешь, что в то время ты была рядовым ординатором, кто вообще стал бы обращать внимание на твои разработки? А мое имя дало им ход, их теперь применяют широко.

– Да, а ты, умница, заработал на этом. Ведь ты-то в то время уже докторскую писал. И дела твои пошли значительно быстрее. Но бог с ней, с разработкой. Ты мог мне сам об этом сказать, сам, понимаешь? – Я со злостью ткнула в пепельницу окурок и взяла новую сигарету. – Это было хотя бы честно! Но я узнала об этом от случайных людей – как думаешь, какие эмоции испытала? Мне не было жалко этой чертовой разработки, мне было противно, что ты оказался вором, да к тому же еще малодушным и трусливым.

Я ждала, что вот теперь-то он взорвется, сбросит эту маску покаяния и предстанет в своем привычном амплуа холодного циника. Но нет – Одинцов молчал, опустив голову, и это было довольно странно.

Это меня насторожило – никогда прежде Павел Одинцов не молчал в ответ на обвинения, были они справедливыми или нет. Но у меня ни на секунду не промелькнула мысль о том, что за эти годы он действительно мог все переосмыслить и понять, что и в какой момент сделал не так.

– Деля, наверное, ты права во многом, – заговорил он, подняв голову. – Но поверь – все это не принесло мне счастья.

– Паша, ты говоришь пошлости, – поморщилась я. – Пошлости и банальности.

– Пусть так. Но я бы очень хотел вернуть все то, что у нас было. Мы бы могли шагнуть еще выше вместе.

Я оторопела. Воистину этот человек безумен, если всерьез считает, что после всего я смогу снова быть с ним. Он меня унизил, украл мою идею, сделал на ней карьеру, бросил меня, а теперь, видите ли, понял, что двигаться дальше он может только со мной! Это кем же он считает меня, раз предлагает подобное?

– Деля, я понимаю, это неожиданно. Мне понадобилось целых десять лет, чтобы понять, как я одинок и несчастен без тебя. – Он перегнулся через стол и дотянулся до моей руки, и я ее сразу отдернула:

– Не перегибай, Одинцов. Ничего больше не будет. Отныне между нами не может быть никаких отношений – ни деловых, ни тем более личных.

– Деля, но я же вернулся. Я все понял, я оценил то, что потерял, переосмыслил свои ошибки. У нас ведь были хорошие моменты, разве ты не помнишь?

Как я могла этого не помнить… Павел был моей первой и самой сильной любовью, собственно, можно сказать, что и единственной – после него я уже никому больше не верила.

– Отношения – это не только ты. Нас в них было двое, понимаешь? И это ты сегодня вернулся. А я нет, – произнесла я, глядя поверх его головы.

– Но что мешает тебе тоже вернуться? – настаивал Одинцов и даже попытался встать и подойти ко мне, но я отрицательно покачала головой:

– Сиди там, где сидишь. Мы ничего уже не вернем, я даже обсуждать это не хочу. Давай решим все вопросы по работе, и ты уедешь, и мы сделаем вид, что не было этого разговора и вообще этого дня не было. Так будет проще.

– А у меня нет к тебе никаких рабочих вопросов, Аделина, – сказал Павел, улыбаясь. – Я приехал только за тем, чтобы вернуть тебя. А министерская проверка – всего лишь способ попасть к тебе на прием, я же не дурак и знал, что ты не обрадуешься.

– Ну, так зачем напрягался, раз знал?

– Я тебе все объяснил. – Павел поднялся и пошел к двери, но, взявшись за ручку, обернулся: – У тебя будет время подумать и принять правильное решение, я не собираюсь на тебя давить. Но мне кажется, ты женщина умная и сделаешь все так, как нужно. Мы еще увидимся.

Он толкнул дверь и прямо в проеме столкнулся с входящим в кабинет Мажаровым.

– Извините, – сказал тот, посторонившись, – но у меня срочное дело к Аделине Эдуардовне.

– А я уже ухожу, – улыбнулся Одинцов. – Она в полном вашем распоряжении.

Мажаров проводил его удивленным взглядом, закрыл за собой дверь и спросил:

– Какое-то начальство?