Сильмариллион

В «Балладе о Лейтиане» говорится, что Берен вошёл в Дориат, шатаясь, поседев от горя и испытаний и согнувшись под бременем бед, так измучила его дорога. Но было лето, и в лесах Нельдорет однажды вечером в час восхода луны он встретил Лютиэнь, дочь Тингола: танцевала она в неувядающих травах на зелёной опушке у реки Эсгальдуны. Очарованный Берен забыл о боли и усталости, ибо увидел прекраснейшую из всех Детей Илюватара. Одежда её была синей, как безоблачное небо, а глаза – серые, словно звёздные сумерки; золотыми цветами был расшит её плащ, волосы были темны, как вечерние тени, а лицо светилось. Красота её чудесно соединяла блеск солнечных лучей в листве и мерцание звёзд над туманами мира, голос звенел музыкой чистых ручьёв.

Но она тут же исчезла, а Берен онемел, ибо пали на него чары, и долго блуждал он по лесам, словно дикий зверь, ища её и не находя. Про себя он назвал её Тинувьель, что означает «Соловей», а на языке Серых эльфов – Дочь Сумерек. Не знал он другого имени. Осенью виделась она ему в летящих по ветру листьях, а зимой светила звездой с холма, но не мог он даже подойти близко, скованный чарами.

Кончилась зима. В канун весны перед рассветом взбежала Лютиэнь в танце на зелёный холм – и вдруг запела. Звонкая песня трелью жаворонка вырвалась из врат ночи и рассыпалась среди побледневших звёзд, встречая солнце, которое вот-вот встанет из-за стен мира. Песня Лютиэнь разорвала оковы зимы; заговорили, оттаяв, ручьи, и там, где ступала Лютиэнь, согревалась земля и вырастали цветы.

Спали чары, сковывавшие уста Берена, и позвал он девушку, крикнув: «Тинувьель!..» так, что лес эхом повторил это имя. Удивлённо остановилась она, и Берен приблизился к ней. Посмотрела она на него, и сбылось предназначенное: она его полюбила. Но тут же выскользнула из его рук и исчезла ещё до наступления дня. Пал Берен на землю, лишившись чувств, пронзённый блаженством и печалью, и забытьё его перешло в сон, словно погрузился он в тёмную бездну, а проснувшись, ощутил он себя покинутым и забытым, и холод камня проник в него. Мысли его путались, как слепой, протягивал он руки, пытаясь схватить исчезнувший свет. Так начал он расплачиваться страданием за дарованную ему судьбу. Волей той же судьбы была поймана Лютиэнь. Бессмертная, отказалась она от бессмертия, чтобы умереть вместе с ним. Свободная, согласилась надеть его оковы. Никто из эльдалиэ не узнал таких страданий, какие выпали на её долю.

Она вернулась к нему, когда он потерял надежду, сидя во тьме, и взяла его за руку. Давным-давно это было. Потом она часто приходила к нему, и тайно гуляли они вместе по лесам Бережённого королевства от начала весны до лета, и никому из детей Илюватара не доставалось столь огромной радости, но слишком быстро прошло то время.

Ибо менестрель Даэрон тоже любил Лютиэнь; он выследил её и Берена и выдал их Тинголу. Сильно разгневался король. Любя дочь свою Лютиэнь безмерно, он считал всех эльфийских королевичей недостойными её, а смертных вообще не признавал и даже на службу к себе не брал. Потрясённый и огорчённый, говорил он с Лютиэнь, но она ни в чём не призналась, пока не взяла с него клятву не убивать Берена и не бросать его в темницу. Однако Тингол послал слуг схватить Берена как нарушителя границ и привести его в Менегрот. Тогда Лютиэнь опередила их и сама привела Берена к Тинголу, словно он был достойным гостем.

Тингол со своего трона посмотрел на Берена с гневом и укоризной. Мелиана же промолчала.

– Кто ты? – спросил король. – Почему являешься, как вор, и как смеешь непрошенным подходить к трону моему?

Смутился Берен и устрашился, ошеломлённый великолепием Менегрота и величием Тингола, и ничего не ответил. Тогда заговорила Лютиэнь, и сказала она:

– Это Берен, сын Барахира, вождь среди людей, могучий враг Моргота. Песни о его подвигах даже эльфы поют.

– Пусть Берен сам говорит! – сказал Тингол. – Что тебе надо здесь, несчастный смертный, зачем покинул ты свою страну и пришёл в земли, запретные для таких, как ты? Можешь ли доказать, что не заслуживаешь суровейшего наказания за дерзость и безрассудство, нарушив мой закон?

Поднял взгляд Берен и встретился с глазами Лютиэнь и Мелианы, показалось ему, что нужные слова кто-то вложил в его уста. Страх пропал, вернулась к нему гордость сына старейшего Дома людей, и сказал он:

– Судьба привела меня сюда, о, Король. Я прошёл гибельные опасности, которых устрашились бы многие эльфы. Нашёл я здесь то, что не искал, но ни за что не отдам найденное, ибо оно ценнее всего золота, серебра и камней дорогих. Не помешают мне овладеть этим сокровищем ни камень, сталь и огонь Моргота, ни эльфийские чары. Дочь твою Лютиэнь желаю я, ибо она прекраснее всех дочерей мира.

Молчали все вокруг, поражённые удивлением и страхом: думали они, что Берена казнят за такие слова. Но помедлил немного и заговорил Тингол, и вот что сказал: