Сильмариллион

Из тех, кто пришёл с востока, последними покинули поле битвы наугримы из Белегоста, заслужившие великую славу. Гномы дрались упорнее людей и эльфов, вдобавок у них в обычае было надевать для боя шлемы со страшными масками, которые хранили их от драконов. Не будь их, Глаурунг со своим выводком спалил бы последних нольдор. Наугримы обступили Глаурунга плотным кольцом, их большие боевые топоры прорубали его твёрдый панцирь, а когда дракон в ярости развернулся, сбил с ног правителя Белегоста Азагала и пополз на него, Азагал последним ударом всадил кинжал ему в брюхо и нанёс ему такую рану, что змей уполз с поля, а страшные твари Ангбанда растерянно отступили за ним. Гномы тогда подняли тело Азагала и унесли. При этом шли они медленно, тяжело ступая, и низкими гортанными голосами пели погребальную песнь, как было принято в их стране. Они словно забыли о врагах и перестали их замечать. Никто не осмелился помешать им.

А на западном краю поля Фингон и Тургон отбивали атаку врагов, числом втрое превосходящих оставшееся у них войско. Туда пришёл вождь балрогов Готмог, главнокомандующий всеми силами Ангбанда. Чёрным клином врубились его солдаты в эльфийские отряды, окружили короля Фингона и оттеснили Тургона и Хурина к болотам Серех. Готмог набросился на Фингона. Страшной была для Фингона та встреча. Падали вокруг него гвардейцы, остался он один и боролся с Готмогом до тех пор, пока другой балрог не опалил его огнём сзади. Тогда Готмог разрубил шлем Фингона чёрным топором и белое пламя высек из него. Так погиб Верховный король нольдор. Упал он, и балроги вбили его тело палицами в пыль, а знамя его, голубое с серебром, втоптали в лужу его крови.

Битва была проиграна. Но Хурин и Хуор, и оставшиеся люди из Дома Хадора вместе с Тургоном из Гондолина ещё держались, и солдаты Моргота не могли овладеть Сирионским Проходом. Тогда обратился Хурин к Тургону и сказал:

– Уходи, Повелитель, ты ещё успеешь уйти! На тебя – последняя надежда эльдар, пока стоит Гондолин, в душе Моргота живёт страх.

Но ответил Тургон:

– Недолго теперь Гондолину стоять скрытым, а когда его тайна раскроется, он падёт.

Тут заговорил Хуор и сказал:

– Пусть даже простоит он недолго, из Дома твоего выйдет надежда эльфов и людей. Глазами смерти зрю я и говорю тебе, Повелитель: здесь мы расстанемся навеки, и не увижу я больше твоих белых стен, но от тебя и меня взойдёт новая звезда. Прощай!

Маэглин, сын сестры Тургона, стоявший рядом, тоже слышал эти слова и запомнил их, но ничего не сказал.

Внял Тургон совету Хурина и Хуора, собрал всех, оставшихся в живых из гондолинского войска и эльфов Фингона, и отступил к Сирионскому Проходу. Его полководцы Эктелион и Глорфиндэл надёжно прикрывали отступление с флангов, а люди из Дор Ломина – с тыла. Так хотели Хурин и Хуор, ибо не стремились душой к югу, а так как не могли они вернуться в свои северные земли, то решили стоять до последнего. Ими была частично искуплена измена Ульдора. Из всех боевых подвигов, совершённых отцами людей ради эльдар, последняя оборона воинов из Дор Ломина заслужила наивысшую славу.

Вот так Тургон пробился на юг, оставил позади посты Хурина и Хуора, прошёл вдоль Сириона и спасся. Скрылся он в горах, и Моргот не смог увидеть, куда он ушёл. А братья Хурин и Хуор, собрав вокруг себя уцелевших людей из Дома Хадора Златовласого, отступали шаг за шагом, пока не дошли до болот Серех и реки Ривиль. На том последнем рубеже остановились они и стояли насмерть.

Всё воинство Ангбанда окружило воинов Хифлума. Запрудили они реку трупами врагов, но чёрный прибой захлёстывал их, словно одинокую скалу. На шестой день, когда солнце скатывалось к западу и сгустились тени гор Эред Ветрин, упал Хуор с отравленной стрелой в глазу, а все храбрецы из Дома Хадора уже были убиты вокруг него. Орки отрубили им головы, свалили в кучу, и лежали они золотым курганом в закатных лучах.

Дольше всех сражался Хурин. В песне поётся, что когда остался он совсем один, то отбросил щит, схватил топор двумя руками и так яростно орудовал им, что чёрная кровь троллей Готмога дымилась и тут же высыхала на нём. При каждом ударе Хурин восклицал:

– Aurë entuluva![14] Ещё будет день!

Семьдесят раз выкрикнул Хурин эти слова, но, в конце концов, был взят в плен живым по приказу Моргота. Орки во множестве подскочили к нему, стали хватать руками и повисли на нём. Он обрубал им руки, но на него набрасывались всё новые, пока не завалили своими телами. Готмог связал его и, глумясь, потащил к Ангбанду.

Так кончилась битва Нирнаэт Арнэдиад в час, когда солнце скатилось за Море. Ночь укрыла Хифлум, и сильная буря налетела с запада.

Моргот ликовал. Его замыслы исполнились, как он того желал, – люди лишали жизни людей, предавали эльдар, страх и ненависть развели тех, кто должен был объединиться против него. С того дня эльфы отвернулись от людей, сохранив дружбу лишь с немногими из Трёх Домов эдаин.