Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

Братья поскакали на север, намереваясь поспешно миновать Димбар и воспользоваться самым коротким путем до Химринга, где обитал их брат Маэдрос — вдоль северных границ Дориата. Они надеялись, что им удастся миновать эти опасные земли благодаря скорости, держась вблизи Завесы, отсекающей от скрытого царства Нан Дунгортеб и далекие угрожающие пики гор Ужаса.

***

Берен и Лютиен пришли в Бретиль, все ближе подходя к границам Дориата. Берен много думал о своей клятве; скрепя сердце, он решил, наконец, что после того, как Лютиен окажется в безопасности на своей родине, ему следует вновь попытаться сдержать свое слово. Однако Лютиен категорически отказывалась вновь разлучаться с ним.

— Ты должен сделать выбор, Берен: отказаться от данной тобой клятвы и стать скитальцем без роду и племени, или сдержать ее, бросив вызов силам тьмы на их престоле. Но что бы ты не выбрал, я пойду за тобой и разделю судьбу твою.

Пока они беседовали, не обращая внимания ни на что вокруг, к ним подъехали Келегорм с Куруфином, мчавшиеся через лес; братья заметили и узнали их издалека. Келегорм развернул свою лошадь и помчался на Берена, намереваясь сбить его с ног; Куруфин тем временем, изогнувшись, подхватил на руки Лютиен и перебросил через седло, ибо наездником он был ловким и сильным. Берен, отскочив с дороги мчавшегося на него Келегорма, прыгнул прямо на скакавшего мимо во весь опор коня Куруфина. Прыжок этот воспет не только людьми, но и эльфами — Берен не только допрыгнул, но еще исхитрился вцепиться Куруфину в глотку, и они оба рухнули на землю. Конь встал на дыбы и упал, но Лютиен успела откатиться в сторону, где и замерла, распластавшись на траве.

Берен принялся душить Куруфина; однако он сам едва сумел избежать смерти, поскольку к ним с копьем наперевес подъехал Келегорм и уже собирался пронзить Берена. Но тут Хуан решился, наконец, оставить службу у своего хозяина и бросился в его сторону, так что конь под Келегормом отпрянул и из страха перед огромным охотничьим псом отказался подходить ближе. Келегорм принялся проклинать и коня, и пса, но Хуан не сдвинулся с места.

Лютиен, поднимаясь на ноги, запретила Берену убивать Куруфина; поэтому тот только снял с него все доспехи и оружие, в том числе и висевший без ножен на поясе кинжал, способный резать железо с той же легкостью, что молодой древесный побег. Затем он отшвырнул Куруфина прочь и приказал возвращаться к своим благородным родичам — авось те сумеет научить его правильно пользоваться врожденной доблестью.

— Коня твоего, — добавил он, — я оставлю для Лютиен; скорее всего, он будет только рад избавиться от такого хозяина, как ты.

Тогда Куруфин проклял Берена, призывая в свидетели небеса.

— Что ж, отправляйся, ищи себе быстрой смерти!

Затем Куруфин уселся на коня к брату, и они сделали вид, что уезжают. Берен, не обращая на них более внимания, повернулся к братьям спиной. Но Куруфин, исполненный унижения и злобы, взял лук Келегорма и, обернувшись, послал назад стрелу; нацелена она была в Лютиен. Хуан успел в прыжке поймать ее зубами; но Куруфин снова выстрелил, и когда Берен бросился заслонить Лютиен, стрела попала ему в грудь.

Долго еще преследовал по лесам Хуан скакавших в страхе прочь сыновей Феанора; вернувшись же, он принес Лютиен найденной за границами леса травы. Листья эти они приложили к ране Берена, и Лютиен исцелила его при помощь своих мастерства и любви; так они смогли, наконец, вернуться в Дориат. Здесь Берен, разрываясь меж данной им клятвой и любовью, а также сознавая, что тут Лютиен будет в безопасности, поднялся однажды рано утром, еще до восхода солнца, и, передоверив возлюбленную попечению Хуана, в тоске отправился прочь, оставив ее спящей на траве.

Берен направился к северу. На всех парах домчавшись до ущелья Сириона, он вышел на окраину Таур-ну-Фуин и взглянул поверх равнины Анфауглит на возвышавшиеся вдалеке пики Тангородрима. Здесь он отпустил коня Куруфина, наказав оставить страх и службу и вволю пастись на зеленых берегах Сириона. Оставшись в одиночестве, он перед лицом последней битвы сложил Прощальную Песнь, воспевавшую Лютиен и огни небес; ибо Берен верил в то, что настал его час прощания с любовью и светом. Вот отрывок из этой песни:

Прощай, земля родная, прощайте, небеса!

Благословенны вы навеки будете в моих глазах;

Ведь здесь на травах луговых плясала резво,

И пела под Луной, под Солнцем так чудесно

Прекрасная Тинувиэль.

И пусть разруха воцарилась в мире и бедлам,

И хаос рыщет по округе здесь и там,

Все ж мир был создан и существовал не зря -

Закат, рассвет, земля, бескрайние моря -

Лишь бы Тинувиэль жила.

Пел Берен во весь голос, не заботясь о том, кто его может услышать, поскольку в своем отчаянии уже давно потерял всякую надежду на избавление.