Сильвия

– Кадже – педик! – крикнул тот в ответ. Его глаза были такими же красными от слез, как кровь, стекавшая по щеке.

Ошеломленный отец повернулся к Бхаубаабу.

– Это правда? – спросил он. Бхаубааб ничего не ответил. Отец бросил ремень, которым порол его, и вышел, хлопнув дверью.

* * *

Эреву уволили, и Бхаубааб больше никогда о нем не слышал. Вскоре после этого родители решили покинуть Танзанию. Им потребовалось несколько лет, чтобы закончить все дела и найти достойную работу в Великобритании. Это был период, когда африканские колонии, недавно получившие независимость от европейского правления, становились национальными государствами. Индийские семьи активно уезжали в США, Канаду и Европу, опасаясь реакции со стороны политически окрепшего чернокожего населения, которое, как они предполагали, могло мстить им за то, что они помогали белым угнетать и эксплуатировать их в собственной стране. Хотя переезд семьи Перейра в Великобританию совпал с волной бегства индийцев из Африки, родители Бхаубааба не уставали напоминать ему, что они уезжают из-за позора, который он на них навлек.

Отец был бухгалтером, а мать – учительницей. Им удалось найти работу в Лондоне и на деньги от продажи их просторного особняка в Дар-эс-Саламе купить небольшую квартиру в Уэмбли. Они начали жизнь с чистого листа, притворяясь, что ничего не знают об «отклонении» Бхаубааба, хотя уже было поздно: семья безвозвратно распалась. Антон и Бхаубааб больше не разговаривали друг с другом, а во время совместных приемов пищи за столом царила такая удручающая тишина, что мать перестала настаивать на том, чтобы есть вместе. Вскоре Антон уехал учиться в университет в другом городе. Некоторое время Бхаубааб продолжал жить с родителями, которые вели привычный для среднего класса образ жизни – их занимали работа, готовка, еда, молитвы, телевизор и походы в церковь, – но их холодность продолжала причинять ему боль. Вскоре Бхаубааб устроился рабочим на ферме и переехал в деревню. Протесты родителей по поводу его выбора профессии были слабыми, как и их радость, когда он приезжал на каникулы. В конце концов он накопил немного денег, получил диплом агронома и устроился менеджером в компанию, продающую мощную сельскохозяйственную технику.

В качестве отчаянной попытки угодить родителям он женился на добродушной католичке. Они прожили вместе год: она ушла из-за его неспособности закрепить брак, то есть заняться с ней сексом, но обещала остаться друзьями. Вскоре они перестали общаться, чему ни один из них не удивился.

Его родители умерли в один год от сердечных приступов. Последним, что он слышал об Антоне, было то, что тот переехал в Индию, где получил должность креативного директора в крупном рекламном агентстве, потом женился и окончательно осел. И вот теперь, спустя почти тридцать лет, ему звонит девушка и утверждает, что является дочерью его единственного брата. Он налил себе еще бурбон и стал ждать.

* * *

Шов после ампутации зажил, и Лакшми уже восстановил силы. Сейчас его терзала лишь жалость к самому себе. Неожиданное появление на пороге его дома девушки в черной майке, темно-зеленых чиносах и с большим рюкзаком за спиной предоставило ему необходимую возможность отвлечься от этого чувства.

– Э-э-э… Я ищу мистера Каджетана Перейра, – произнесла девушка.

– Он живет вон там, – ответил Лакшми, указав на дом Бхаубааба.

– Извините. Водитель высадил меня здесь. Как я могу туда пройти? Нигде не видно тропинки: все так заросло.

– Она с другой стороны. Вообще, давайте-ка я провожу вас к нему.

– Ну что вы. Я не хотела вас беспокоить.

– Вы и не беспокоите. Мистер Перейра, или Бхаубааб, как его прозвали здесь, – мой близкий друг. Я давно собирался его навестить.

* * *

Бхаубаабу достаточно было взглянуть на Сильвию, чтобы убедиться в том, что она действительно дочь его давно пропавшего брата. Неловкость от первой встречи с ней полностью скрыла неловкость от встречи с Лакшми после случившегося, и он почувствовал облегчение. Лакшми смотрел на Бхаубааба со смесью раскаяния и грусти. Теплая улыбка Бхаубааба тут же успокоила его. Взгляд Бхаубааба переместился на Сильвию, которая стояла в растерянности.

– Значит, ты дочь Антона. – Эта фраза прозвучала скорее как утверждение, чем вопрос.

– Да. А вы – мой дядя.

– Входи. Можешь оставить рюкзак в той комнате. Откуда ты приехала? Из Анджуны?

– Да. Я была там с подругами, а вообще живу в Бангалоре.

– Твой отец знает о нашей встрече? – на всякий случай уточнил он.

– Нет. – Лицо Сильвии приняло странное выражение. – Я не видела его больше двадцати лет. И понятия не имею, где он.

– Как? И ты тоже? Это, кажется, стало семейной традицией. Но что случилось?

– Длинная история.

– Разве истории не всегда такие?

Лакшми молча наблюдал за беседой. Будучи единственным другом и доверенным лицом Бхаубааба со времени его приезда, Лакшми почувствовал, что что-то изменилось в их отношениях с появлением родственницы. Они сплотились в семью, а он оказался чужаком.

– Давайте присядем. Хотите чего-нибудь выпить? – спросил Бхаубааб.