Сильвия

Я с головой погрузился в заботу о нем, и у меня началась сильная бессонница. В первые месяцы после рождения сын не давал мне спать всю ночь. Он почти не плакал, но это мое подсознание твердило мне, что я должен выполнять работу за двоих, и не давало мне спать. Бессонница так и осталась со мной. Я засыпал на нескольку минут, и меня тут же будили странные сны. Ночи были похожи на непрекращающийся психоделический трип, далеко не самый приятный. Каждые два дня или около того усталость накрывала меня, и я погружался на час в забытье – вряд ли можно назвать это сном. И так мне удавалось продолжать жить. Мне не хватало энергии и энтузиазма во всем. Единственное, что удерживало меня, – это острая необходимость быть рядом с Бассамом.

Несмотря на мое постоянное унылое одиночество, Бассам рос счастливым ребенком. Он был здоровым, умным, веселым и активным. Но, самое главное, он был добрым и вежливым. Он начал посещать школу «Кендрия Видьялайя»[37] в университетском городке. Он пользовался большим успехом у своих друзей и был их неформальным лидером.

Бассаму, должно быть, было около тринадцати, когда эта неоново-зеленая нить в моих костях, которая натянулась до своих пределов, оборвалась. Я сидел в своем кабинете, потягивая третий маленький бурбон вместе с коллегой с кафедры астрологии, который зашел поболтать после ужина. Как человек науки, я, возможно, несколько лет назад должен был бы присоединиться к своим коллегам и оказать сопротивление появлению иррациональных предметов в университете, но у меня был маленький сын, о котором нужно было заботиться, и я не мог позволить себе плыть против течения.

Он увлеченно рассказывал об ухудшении состояния города за последние годы:

– Он разрушается, я вас уверяю. Я был в Лондоне на конференции в прошлом году, и какие у этих мерзавцев дороги… такие потрясающие дороги, яяр. На них можно спать. Когда-то и наш город был таким. Я помню, как мой дедушка брал меня на прогулки в район кантонмента [38]… пхах! Какие великолепные здания… Какие шикарные автомобили… Дороги с высаженными по обочинам деревьями. А сейчас днем с огнем не сыщешь даже намека на ушедшую эпоху. Только пробки и мусор, пробки и мусор… ни капли гражданского долга. Я вас уверяю, во всем виноваты эти айтишники. Они слетаются в город, как саранча, и разрушают его культуру. Если так будет продолжаться, неизвестно, что станет с моим любимым городом. Просто нет те…

– Извини, яяр. Мне нужно идти, – прервал я его, сняв очки.

– Идти? Куда?

– Не знаю. Просто нужно идти.

– Что? Все в порядке?

Я не удостоил его ответом. Я отправился в спальню и начал собирать сумку.

Бассам вошел и увидел, как я неистово запихиваю вещи в чемодан. Но вместо того, чтобы спросить, что я делаю, он просто напомнил мне о самом необходимом – туалетных принадлежностях, носках и нижнем белье, зарядном устройстве для телефона, об электронной читалке, о бумажнике со всеми карточками и так далее – и помог мне собраться. От него исходило странное обнадеживающее спокойствие. Он казался почти втрое взрослее, чем можно было бы ожидать для его возраста. Он не только сам заботился о себе, но и морально поддерживал меня. Не знаю точно, когда это произошло, но в последнее время я, сам того не осознавая, стал часто полагаться на помощь своего сына. Я беспомощно посмотрел на него.

– Не беспокойся обо мне, аппа, – сказал он, – со мной все будет в порядке. Ты все равно скоро вернешься.

Откуда он это знал? Я не стал спрашивать. Теперь у нас были постоянный повар и женщина, которая приходила три раза в неделю, чтобы сделать уборку. Запасов в кладовке должно было хватить на две недели. Все счета за коммунальные услуги оплачены. Бассама не нужно было уговаривать делать домашнее задание, у него были книги и друзья, чтобы занять его. Университетский городок был безопасным местом, а мои коллеги и соседи помогут ему в случае необходимости.

Я взял сумку и ушел. Сел на поезд до гор. Что я там делал – неважно, занимался обычными туристическими делами: жил в отеле, осматривал достопримечательности, пробовал местную кухню, гулял, читал, спал. Теперь все это как в тумане. Я вернулся через неделю. Бассам был рад меня видеть, хоть и не показывал лишних эмоций. Я тоже был рад его видеть, но мне хотелось снова уехать.