Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных

О входе в солнечную систему планеты Куахти капитана оповестил его личный бортовой компьютер, что одновременно послужило для него будильником. Раскалывающаяся голова намекала Макарову на то, что его организму было бы неплохо вообще сегодня не вставать, а затёкшая правая рука напомнила ему о том странном и непередаваемом чувстве, когда он лишился левой. Тогда он лежал на испещрённом микропробоинами дьявольски-холодном полу доживающего свои последние минуты армадского крейсера «Виорра»; его трясло так, будто он вот-вот разорвётся на мириады маленьких кусочков, а головокружение создавало впечатление падения в штопор. Он попытался опереться на левую руку, чтобы встать, но осознал, что даже если мозг и посылает сигналы в её рецепторы, то они никуда не доходят, – не было ни боли, ни мучительной агонии: просто невероятное чувство того, что часть его куда-то исчезла, будто её никогда и не было. Парадокс был в том, что сейчас он чувствовал себя примерно так же: будто его судно только что обстреляла целая флотилия примакальных судов-уничтожителей. Искусственная лева рукая потянулась к правой и проделала некое подобие скрипучего массажа («Надо будет смазать… – пронеслось в этот момент у Андрея в голове), и через некоторое время капитан уже стоял на ногах, – при этом пошатываясь и спотыкаясь, но всё-таки в вертикальном положении.

Голова разразилась пылающим вулканом, а из лёгких вырвался душераздирающий пыльный кашель, и капитан понял, что если он прямо вот сейчас, немедленно, не заглушит всё нарастающую боль хоть какой-то дозой этилового спирта, то он, скорее всего, умрёт агонизирующей смертью. Походкой человека на грани жизни и смерти он прошагал к своему холодильнику, – устарелому устройству, которое он за сущие гроши купил у барахольщика на одной из автономных заправок, где-то на пути к сверхскоплению Персея-Рыб. Дверь холодильника недружелюбно скрипнула и капитан обнаружил, что его содержимое может порадовать только сгустком плесени, который раньше был экзотическим фруктом с Марса, и почему-то пустой бутылкой лоржеи (жуткий напиток, по вкусу напоминающий прокисшее молоко, – зато по голове даёт сильнее чем осиновая дубина). Андрею захотелось захлопнуть дверь холодильника так, чтобы он перевернулся и пробил собой обшивку корабля, но он справился с нахлынувшими чувствами, вспомнив о своей головной боли, и закрыл её тихонько и аккуратненько. Бросив унылый взгляд на год как сломанный пищевой синтезатор, он чертыхнулся, мысленно пообещал переломать все кости уволившемуся с корабля инженеру, а заодно и командованию ВМО, которое подсунуло ему такую ответственную миссию как раз в разгар его ежегодного запоя и начал размышлять о том, чем ещё он может вылечить адские боли в черепе.

Мимолётом Макаров взглянул на себя в стенное зеркало и понял, что надо бы не то, чтобы провести себя в порядок, но даже произвести настоящую реставрацию. Благо, что камера восстановления всё ещё работала, – в отличие от большинства примочек на этом летающем корыте.

Он вздохнул, потянулся, в очередной раз прослушал скрипучую арию в исполнении своей искусственной руки и решил провести время наедине с собой и трудом всей своей жизни, который он озаглавил просто и ясно – «Человек»: благо дрейф продлиться ещё целые сутки, а писание всегда отвлекает его от головной боли. Макаров решил написать свою книгу после того, как в магазине на Марсе ему попалась на глаза голокнижка под названием «Рактоног. Тот, кто даёт космосу свет». Оскорбившись в своих лучших чувствах, капитан скомкал в руках форменную фуражку ВМО, в душе посетовал на несправедливость и неблагодарность любого инопланетного разума и именно тогда написал первые строки своей книги, которые, надо сказать, были потом переписаны несколько раз, дабы его никто не заподозрил в расизме. Никогда в своей жизни он не был расистом: он всегда испытывал уважение к жителям и аборигенам любой из возможных планет. Ну, практически всегда. Иногда. Да нет же, всегда и всенепременно. Как и любой житель планеты Та-Кемет. Да, самообман был определенно присущ сущности Макарова.

«Человек! Да, это до сих пор звучит гордо. Человек самостоятельно вышел из глубин океана, пробрался через непроходимые леса невежества, развёл свой первый костёр, убил своего первого мамонта, построил себе дом, написал первую книгу, сочинил незабываемую мелодию, развязал войны и так же быстро закончил их, построил космический корабль и подобно ангелу милосердия вознёсся к небесам, простирая свою щедрую длань инопланетным разумам, которые так нуждались в его помощи. Человек был первым, кто установил контакт с жителями другой планеты и дал им шанс пробиться в сокровенные тайны космоса. Не требуя никакой благодарности, он кормил детёнышей аквилов, ухаживал за свежими яйцами рактоногов, показал ощимусам, что такое огонь и как им пользоваться и даже объяснил альдебаранцам, что нет ничего страшного в хождении по суше – им просто нужно было спуститься с небес на землю…»