Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных

–. Да, прости, Аллаотт, я довольно подвержена рассеянности внимания. Как видимо, это качество пришло ко мне во время моего прошлого занятия…

–. Вы удивитесь, великолепная Урра, – эти ей эпитеты: ползучая слизь обожала их использовать, но ей они были чужды, а временами даже противны, – Но я именно об этом и спрашивал. Мистер Адамс рассказывал мне о вас, как и о других участниках экспедиции, и, могу сказать честно, вы заинтриговали меня больше всех. Вы же правили всем миром…

–. Почти всем…

–. Но большей частью, – вслед за этим в её голове послышалось странное урчание, – Меня это невероятно интригует, так как в моём мире власть не представляется возможной. Когда я вернусь к себе домой, я снова стану частью единого существа Аллаоттан и не смогу сам принимать решения, а буду зависеть от мнения общего… Это сложно объяснить на общем языке, простите…

–. Я поняла, – Урра, конечно, слукавила, так как понять такое отличное от неё существо как Аллаотт она заведомо не могла, и она это прекрасно знала, но что-то внутри призывало её нагрубить этому существу: несильно, но так, чтобы оно немного обиделось, – Это не так сложно представить.

–. Понятно, – ещё одна проблема ментального общения: никогда нельзя точно уловить эмоции собеседника, – В связи с этим меня очень интересует роль лидера…

–. Как именно интересует?

–. Скажите мне… Вы были хорошей правительницей?

На её планете за такие вопросы человека могли приговорить к наказанию: ни один человек не был вправе оценивать действия другого, а уж тем более просить их давать оценку собственным деяниям… Но Аллаотт? Как можно злиться на того, кто пришёл из такого отдалённого и отличного мира? Более того… Как можно судить его за вопрос, который она задавала себе чуть ли не каждый день?

–. Я… Я… – она помахала головой, будто бы хотела отогнать от себя плохие и мрачные мысли, – Это личное. Я не могу.

Разве она могла признаться ему, а уж тем более себе, в том, что её родная планета Урр вот уже многие годы пребывает в настоящей стагнации, приводящей к деградации и отуплению населения? Многолетняя мировая война привела их к тому состоянию, когда общество стало чрезвычайно либеральным и политкорректным, а, как следствие, убрало из обихода все оценки и суждения, ранее помогавшие им расти и развиваться. Была ли она хорошим правителем? Смотря по каким меркам судить. Её подчинённые считали её одной из лучших в своём роде, а она… Урра смотрела на историю древней Земли, которая была проникнута духом грандиозности и величия и понимала, что такого её дому уже никогда не достигнуть. Земляне пронизывали бесконечные космические расстояния за несколько секунд и распространили своё племя и слово на многие световые года: дошло до того, что нынешние кеметцы сами не могли обнаружить большинство колоний, основанных их предками. Вот это был народ: настоящие атланты, смотрящие только вперёд и плюющие на все ограничения, которые ставила перед ними Вселенная. Это были романтики, мечтатели, но одновременно деятели, за каждым словом которых стоял определённый поступок. Даже когда на пути землян встали куда более развитые примакалы, достигшие высочайшего морального и телепатического развития, они всё равно не смогли остановить напор этих зарвавшихся приматов. В итоге примакалы стали их подопечными, которые даже после Забвения приняли кеметцев как своих повелителей. Легенды. Полубоги. А её народ… Пескарики, не могущие выбраться из своей обмелевшей лужицы…

–. Простите, – услышала она голос Аллаотта.

–. Ничего. Я лишь рада, что смогла достойно послужить им, – на секунду она почувствовала себя не всеведущей правительницей, а лишь маленькой девочкой, которую семья впервые вывела в леса Руакки: темнота, сырость и… страх.

–. Вы расстроены, госпожа Урра, – он никак не мог замолчать, – Я могу как-то помочь?

–. Нет… – она почувствовала, как по её полупрозрачному лицу предательски поползла самая настоящая слеза, – Просто… Нет.

Урра ускорила шаг и поравнялась с Адамсом, который так сопел, что уж точно не был готов ни к каким разговорам. Аллаотт впал в раздумья. Он и не думал, что выполнить поставленную перед ним задачу будет так сложно.

Как это ни удивительно, но разговор между Кроггом и Горцем проходил гораздо живее, нежели между двумя интеллектуалами группы. Казалось бы, чего можно ожидать от двух мужланов, которые всю свою жизнь посвящали себя войнам, сражениям и убийствам? Однако нет – они трещали подобно сорокам, которые, к слову, перескакивали прямо над их головами с ветки на ветку, с любопытством рассматривая редких гостей. Стоит лишь отметить, что при этом их разговор не отличался вежливостью и учтивостью, но тут уж ничего не поделаешь.

–. Значит, ты ему служишь? – Горца этот вопрос мучил с самого момента, когда он увидел Кэсседи и Крогга вместе: две противоположности вместе, как два сапога пара.

–. Нет, – отрезал Крогг, продираясь сквозь кусты подобно разросшемуся йети.